Образование и расцвет ганзейского союза. Ганзейский союз: сверхдержава, которой нет на карте Ганзейский союз образовался в году 1256
Главная > Ботаника >

Образование и расцвет ганзейского союза. Ганзейский союз: сверхдержава, которой нет на карте Ганзейский союз образовался в году 1256

Торговый союз Германии, который на протяжении многих веков контролировал большую часть торговых сделок с Лондоном, Великим Новгородом, Ригой, а также подписывал торговые документы от имени римской купеческой империи с особыми условиями для каждого немецкого города - как вы уже догадались, речь пойдет о Ганзейском союзе, история которого изложена в статье.

Краткая историческая справка

В истории человечества существует не так много примеров, которые демонстрируют добровольные и взаимовыгодные союзы, заключенные между странами или корпорациями. Но следует отметить, что во многих из них в основе стояла человеческая корысть и алчность. Следовательно, такие союзы были недолговечными. Любое нарушение договоренностей или интересов всегда приводило к краху, но история Ганзейского союза не похожа на все остальные.

Этот союз является сообществом городов, которые представляли собой важнейшую силу в Северной Европе и равноправных партнеров суверенных стран, но следует отметить, что интересы населенных пунктов, которые входили в Ганзу, слишком различались. И не во всех случаях экономическое сотрудничество становилось военным или политическим. Значение Ганзейского союза невозможно переоценить, так как именно это явление в мировой экономике заложило основы международной торговли.

Как возник торговый союз

Перейдем к изучению вопроса о возникновении и расцвете торгового объединения. Создание Ганзейского союза относят к 1267 году. Это стало ответной реакцией европейских купцов на раздробленность государств Европы в Средневековье. Данное политическое явление было очень рискованным для бизнеса. На торговых маршрутах орудовали разбойники и пираты, а все товары, которые удавалось сберечь и довести до торговых прилавков, князья, церковь и удельные правители облагали высокими налогами. Каждый хотел поживиться за счет торговца. Следовательно, процветал установленный законом грабеж. Абсурдные торговые правила разрешали налагать штраф за неподходящую глубину горшка или цвет ткани. Но стоит отметить, что Германия, используя морские торговые пути, достигла определенных успехов в развитии в начале XI века. Король Саксонии предоставил германским торговцам неплохие преимущества в Лондоне.

В 1143 году был основан город Любек - сердце Ганзейского союза в будущем. Скоро государь уступил Любек, который стал имперским городом. Его могущество признавали все провинции Северной Германии. Еще чуть позже купеческий союз Любека приобрел торговые привилегии во многих государствах.

В 1158 году имперский город быстро достиг расцвета, так как он с торговлей вышел в Балтийское море, а затем на острове Готланд была основана германская торговая компания. Готланд имел удачное расположение в море. Таким образом, в его порты входили корабли, чтобы команды могли отдохнуть, а судно привести в порядок.

Спустя 100 лет, а именно в 1241 году, торговые союзы Любека и Гамбурга заключили сделку для защиты торговых путей, пролегавших между Балтийским и Северным морями. Так в 1256 году образовалась первая торговая группа приморских городов.

Города Ганзейского Союза

В 1267 году складывается единый союз городов, которые входили в Ганзу:

  • Любек;
  • Гамбург;
  • Бремен;
  • Кельн;
  • Гданьск;
  • Рига;
  • Люнебург;
  • Висмар;
  • Росток и другие.

Известно, что в год основания Ганзейского союза в него входило до 70 городов. Участниками союза было решено, что все представительские дела будет вести Любек, так как его сенаторы и бургомистры считались более способными управлять торговыми делами. Кроме того, именно этот город взял на свой баланс расходы на охрану кораблей.

Плюсы и минусы

Руководители Ганзейского союза очень умело использовали положительные обстоятельства для того, чтобы прибрать к своим рукам торговые дела на Северном и Балтийском морях. Они искусно сделали из него монополию. Таким образом, у них появилась возможность по своему усмотрению устанавливать стоимость на товары, а также они стремились обрести влияние в странах, где существовал для них интерес, а также различные привилегии. Например, право на то, чтобы свободно организовывать колонии и торговать; право на приобретение домов и дворовых мест с представлением юрисдикции.

Были такие случаи, когда опытные, политически талантливые и осмотрительные руководители союза умело пользовались слабыми сторонами и тяжелым положением соседних стран. Они косвенным или прямым путем ставили государство в зависимое положение, для того чтобы добиться нужных результатов.

Расширение Союза. Три основных блока

Несмотря на все манипуляции, которыми промышляли бургомистры и сенаторы, состав Ганзейского союза неуклонно расширялся. Теперь в него стали входить еще и другие города:

  • Амстердам;
  • Берлин;
  • Гамбург;
  • Франкфурт;
  • Бремен;
  • Кельн;
  • Ганновер;
  • Кенигсберг;
  • Данциг;
  • Мемель;
  • Юрьев;
  • Нарва;
  • Стокгольм;
  • Волен;
  • Поморье и другие города.

Союз стал большим. Вновь присоединяемые города нужно было разделить на группы. Теперь все города, входившие в Ганзу, были условно разделены на три района:

  1. Восточный: земли Любека, Гамбурга, Штеттина и т. д.
  2. Западный: территории Кельна, Дортмунда, Гронингена.
  3. Прибалтийские провинции.

Исключение из Союза

Еще одна действенная методика, чтобы удерживать торговых партнеров в союзе. Все дело в том, что приморские, а также различные города, разбросанные от Финского залива до Германии, держать в едином союзе было необычайно сложно. Ведь интересы партнеров очень различались, а связывающим их элементом мог служить только общий интерес. Единственным средством удержать партнера было исключение из него. Это влекло за собой запрет остальным членам союза иметь любые дела с городом-изгнанником, что неминуемо приводило к прекращению различных с ним отношений.

Однако в союзе не существовало такой власти, которая бы следила за выполнением этих указаний. Различные претензии и жалобы приносили только во время съездов городов-союзников, которые собирались от случая к случаю. На эти съезды приходили представители от каждого города, чьи интересы этого желали. С портовыми городами метод исключения был очень действенным. Так, например, в 1355 году немецкий Бремен заявил о стремление к обособлению. Вследствие чего с огромными убытками вышел из союза, а спустя три года изъявил желание войти в него обратно.

Дополнительные идеи Ганзы

Основатели союза гибко реагировали на вызовы времени. Они очень быстро и активно расширяли влияние. И спустя несколько веков после основания в его состав входило почти двести городов. Развитию Ганзы способствовали единая денежная система, равноправие родных языков, а также равные права жителей городов данного союза.

Примечательно, что ганзийцы распространяли идеи о здоровом образе жизни. Они активно внедряли представляемый ими деловой этикет. Открывали клубы, где купцы обменивались опытом и бизнес идеями, а также распространяли различные технологии производства продуктов и товаров. Популярными стали школы для начинающих ремесленников, которые открывались на территории Ганзейского союза. Считается, что для Средневековой Европы это было инновацией. Многие исследователи отмечают, что Ганза сформировала цивилизованный образ современной Европы, который мы сейчас с вами наблюдаем.

Торговые отношения с Русью

Данный вид отношений начался в XIV веке. Ганзейский союз и его связи с Россией пошли на пользу всем. Из русских земель вывозили пушнину и воск, кожу, шелк, лен, шкуры белок, а русские купцы приобретали в основном соль и ткани. Чаще всего они покупали полотно, атлас, сукно и бархат.

Ганзейские конторы находились в двух русских городах - в Новгороде и Пскове. Заморских купцов очень сильно интересовал воск. Все дело в том, что европейцы не умели его производить в нужном количестве и качестве. А еще у католиков было принято лепить из этого материала ту часть тела, которая поражена недугом. Торговля оружием и цветными металлами всегда считалась камнем преткновения в торговых отношениях. Ганзейскому союзу было выгодно продавать оружие на русские земли, а Ливонский орден опасался роста могущества славян. Вследствие чего и препятствовал этому процессу. Но, как вы догадались, коммерческий интерес чаще всего одерживал верх над интересами Левона. Например, была засвидетельствована торговая сделка, когда в 1396 году купцы из Ревеля ввозили в Псков и Новгород оружие в бочках из-под рыбы.

Заключение

Безусловно, пришло время, когда Ганзейский союз начал терять свое господство над городами Европы. Это началось в XVI веке. Россия и Испания вышли из союза. Ганза многократно пыталась завязать отношения с этими государствами, но все попытки были безрезультатными, а война, которая длилась в течение 30 лет, загубила остатки германского могущества на море. Развал союза - это длительный процесс, который требует отдельного рассмотрения.

В современной истории человечества существует Новый Ганзейский союз под названием Евросоюз. Опыт Ганзы долгое время оставался невостребованным, а Балтийский регион сегодня очень динамично развивается и ценится тем, что именно в этих землях есть все, что необходимо для взаимовыгодных отношений Евросоюза и России. Эксперты и экономисты считают, что Новый Ганзейский союз способствует развитию отношений России со странами Балтии.

Как появилось название «Ганза», точно не известно. Среди историков существует как минимум две версии. Одни считают, что Ганза - готское название и означает «толпа или группа товарищей», другие полагают, что в основе лежит средненижненемецкое слово, переводимое как «союз или товарищество». В любом случае, идея названия подразумевала некое «единение» ради общих целей.
Историю Ганзы можно отсчитывать с закладки в 1158 (или, по другим источникам, - в 1143) году балтийского города Любека. Впоследствии именно он станет столицей союза и символом могущества германских купцов. До основания города эти земли в течение трёх веков были зоной влияния норманнских пиратов, контролировавших все побережье этой части Европы. Ещё долго об их былой силе напоминали лёгкие беспалубные скандинавские ладьи, конструкции которых германские купцы переняли и приспособили для перевозки товаров. Их вместимость была невелика, зато манёвренность и скорость вполне устраивали торговцев-мореплавателей вплоть до XIV века, когда им на смену пришли более тяжеловесные многопалубные суда, способные перевозить гораздо больше товаров.
Союз ганзейских купцов сложился не сразу. Этому предшествовали многие десятилетия осмысления необходимости соединения их усилий ради общей пользы. Ганзейский союз был первым в истории Европы торгово-экономическим объединением. К моменту его образования на побережье северных морей насчитывалось свыше трёх тысяч торговых центров. Маломощные купеческие гильдии каждого из городов не могли в одиночку создать условия для безопасной торговли. В раздираемой междоусобными войнами раздробленной Германии, где князья для пополнения своей казны не гнушались промышлять обычным разбоем и грабежом, положение купца было малозавидным. В самом городе он был свободен и уважаем. Его интересы защищала местная купеческая гильдия, здесь он всегда мог найти поддержку в лице своих земляков. Но, выйдя за городской оборонительный ров, купец оставался один на один со многими трудностями, которые встречались ему на пути.

Даже прибыв к месту назначения, купец по–прежнему сильно рисковал. В каждом средневековом городе были свои законы и строго регламентированные правила торговли. Нарушение подчас одного, даже малозначащего, пункта могло грозить серьёзными потерями. Скрупулёзность местных законодателей доходила до абсурда. Они устанавливали, какой ширины должно быть полотнище ткани или глубина глиняных горшков, с какого времени можно начинать торговлю и когда её надо заканчивать. Купеческие гильдии ревностно относились к конкурентам и даже устраивали засады на подступах к ярмарке, уничтожая их товары.
С развитием городов, ростом их самостоятельности и могущества, развитием ремесла и внедрением промышленных способов производства все актуальней становилась проблема сбыта. Поэтому купцы все чаще прибегали к заключению личных договоров между собой о взаимной поддержке на чужбине. Правда, в большинстве случаев они носили временный характер. Города нередко ссорились, разоряли друг друга, горели, но дух предприимчивости и свободы никогда не покидал их жителей.
Немаловажную роль в объединении городов в Ганзу сыграли и внешние факторы. С одной стороны, моря были полны пиратов, и в одиночку противостоять им было практически невозможно. С другой - у Любека, как формирующегося центра «товарищества», имелись крупные конкуренты в лице Кельна, Мюнстера и иных германских городов. Так, английский рынок был практически оккупирован кёльнскими купцами. С разрешения Генриха III они в 1226 году основали в Лондоне собственную контору. Любекские купцы не остались в долгу. В следующем же году Любек добивается от германского императора привилегии именоваться имперским, а значит, становится обладателем статуса вольного города, что позволяло самостоятельно вести свои торговые дела. Постепенно он стал главным перевалочным портом на Балтике. Ни одно судно, идущее из Балтийского моря в Северное, не могло миновать его гавань. Влияние Любека ещё больше усиливается после того, как местные купцы поставили под свой контроль люнебургские соляные копи, расположенные близ города. Соль в те времена считалась почти стратегическим товаром, монопольное владение которым позволяло диктовать свою волю целым княжествам.
На стороне Любека в противоборстве с Кельном выступил Гамбург, но потребовались долгие годы, прежде чем в 1241 году эти города заключили между собой договор об охране своей торговли. Первая статья соглашения, подписанного в любекской ратуше, гласила: «В случае если против наших или их горожан поднимутся разбойники и иные злые люди,… то мы на одинаковых началах должны участвовать в расходах и тратах на уничтожение и искоренение этих разбойников». Главное - торговля, без препятствий и ограничений. Каждый город обязан был защищать море от пиратов «по силе возможностей, так, чтобы справлять свою торговлю». Через 15 лет к ним присоединились Люнебург и Росток.
К 1267 году Любек уже накопил достаточно сил и средств, чтобы открыто заявить о своих претензиях на часть английского рынка. В том же году, используя все своё влияние при королевском дворе, Ганза открывает в Лондоне торговое представительство. С этих пор купцам из Скандинавии на просторах Северного моря стала противостоять мощная сила. С годами она будет крепнуть и возрастёт тысячекратно. Ганзейский союз станет не только определять правила торговли, но зачастую и активно влиять на расстановку политических сил в пограничных странах от Северного до Балтийского морей. Могущество он собирал по крохам - иногда полюбовно, заключая с монархами сопредельных государств торговые соглашения, но порой и с помощью насильственных действий. Даже такой крупный по меркам Средневековья город как Кельн, являвшийся монополистом в германо-английской торговле, был вынужден сдаться и подписать договор о присоединении к Ганзе. В 1293 году официальное членство в «товариществе» оформили 24 города.

СОЮЗ ГАНЗЕЙСКИХ КУПЦОВ

Любекские купцы могли праздновать полную победу. Ярким подтверждением их силы служило подписанное в 1299 году соглашение, в котором представители Ростока, Гамбурга, Висмара, Люнебурга и Штральзунда постановили, что «впредь не будут обслуживать парусник того купца, который не входит в Ганзу». Это был своеобразный ультиматум тем, кто до сих пор не присоединился к союзу, но одновременно и призыв к сотрудничеству.
С начала XIV века Ганза становится коллективным монополистом торговли в северной Европе. Одно упоминание каким-либо купцом о своей причастности к ней служило лучшей рекомендацией для новых партнёров. К 1367 году число городов - участников Ганзейского союза возросло до восьмидесяти. Помимо Лондона его торговые представительства имелись в Бергене и Брюгге, Пскове и Венеции, Новгороде и Стокгольме. Немецкие купцы были единственными иностранными торговцами, которые имели в Венеции своё торговое подворье и за которыми северо-итальянские города признавали право свободного плавания по Средиземному морю.
Конторы, что содержала Ганза, были укреплёнными пунктами, общими для всех ганзейских купцов. На чужбине они были защищены привилегиями от местных князей или муниципалитетов. Будучи гостями таких пунктов-факторий, все немцы подчинялись строгой дисциплине. Ганза очень серьёзно, ревностно оберегала свои владения. Практически в каждом городе, где торговали купцы союза и тем более в пограничных административных центрах, не вошедших в его состав, была развита система шпионажа. О любом действии конкурентов, направленных против них, практически сразу становилось известно.
Порой эти фактории диктовали свою волю целым государствам. Как только в норвежском Бергене какие–либо образом ущемлялись права союза, тут же вступали в силу ограничения на поставку пшеницы в эту страну, и властям ничего не оставалось, как идти на попятную. Даже на западе, где Ганза имела дела с более сильными партнёрами, она сумела выбить себе значительные привилегии. Скажем, в Лондоне «Немецкий двор» владел собственными причалами и складами и был освобождён от большей части налогов и сборов. У них даже были свои судьи, и то, что ганзейцам поручали охранять одни из ворот города, уже говорит не только об их влиянии на английскую корону, но и несомненном уважении, которым они пользовались на Британских островах.
Именно в это время ганзейские купцы начали устраивать свои знаменитые ярмарки. Они проходили в Дублине и Осло, Франкфурте и Познани, Плимуте и Праге, Амстердаме и Нарве, Варшаве и Витебске. Десятки городов Европы с нетерпением ждали их открытия. Порой это была единственная возможность для местных жителей купить все что душе угодно. Здесь приобреталось то, ради чего семьи, отказывая себе в необходимом, долгие месяцы копили деньги. Торговые ряды ломились от обилия восточной роскоши, утончённых и экзотических предметов быта. Там фламандское полотно встречалось с английской шерстью, аквитанские кожи с русским мёдом, кипрская медь с литовским янтарём, исландская сельдь с французским сыром, а венецианское стекло - с багдадскими клинками.
Купцы прекрасно понимали, что лес, воск, пушнина, рожь, лесоматериалы Восточной и Северной Европы имели ценность, лишь будучи реэкспортированы на запад и юг континента. В обратном направлении шли соль, сукна, вино. Система эта, простая и крепкая, наталкивалась, однако, на многие трудности. Именно эти трудности, которые предстояло преодолеть, и сплавили воедино совокупность городов Ганзы.
Союз много раз испытывался на прочность. Ведь была в нем и определенная хрупкость. Города - а их число в период расцвета достигало 170 - находились далеко друг от друга, а редкие собрания их делегатов на общие ганзатаги (сеймы) не могли решить все периодически возникавшие между ними противоречия. За Ганзой не стояли ни государство, ни церковь, только население городов, ревниво относившееся к своим прерогативам и гордившееся ими.
Прочность же проистекала из общности интересов, из необходимости вести одну и ту же экономическую игру, из принадлежности к общей «цивилизации», замешанной на торговле в одном из самых многолюдных морских пространств Европы. Немаловажным элементом единения стал и общий язык, в основании которого лежал нижненемецкий, обогащённый латинскими, польскими, итальянскими и даже украинскими словами. Купеческие семейства, превращавшиеся в кланы, можно было обнаружить и в Ревеле, и в Гданьске, и в Брюгге. Все эти узы рождали сплочённость, солидарность, общие привычки и общую гордость, общие для всех ограничения.
В богатых городах Средиземноморья каждый мог вести свою собственную игру и яростно драться с собратьями за влияние на морских путях и предоставление исключительных привилегий при торговле с другими странами. На Балтике и на Северном море это было делать значительно труднее. Доходы от тяжеловесных и занимающих значительный объем при низкой цене грузов оставались скромными, а затраты и риск - не в пример большими. В отличие от крупных торговых центров южной Европы, таких как Венеция или Генуя, у купцов–северян норма прибыли в лучшем случае составляла 5%. В этих краях больше чем где бы то ни было требовалось все чётко рассчитывать, делать сбережения, предвидеть.

НАЧАЛО ЗАКАТА

Апогей Любека и связанных с ним городов пришёлся на довольно позднее время - между 1370 и 1388 годами. В 1370 году Ганза взяла верх над королём Дании и заняла крепости на датских проливах, а в 1388 году в результате спора с Брюгге, после эффективной блокады, она заставила этот богатый город и правительство Нидерландов капитулировать. Однако уже тогда наметились первые признаки спада в экономической и политической мощи союза. Пройдёт несколько десятилетий, они станут более очевидными. Во второй половине XIV века в Европе после промчавшейся по континенту эпидемии чумы разразился сильный экономический кризис. В анналы истории она вошла как Черный мор. Правда, несмотря на демографический спад, спрос на товары из бассейна Балтийского моря в Европе не снизился, а в Нидерландах, не сильно пострадавших от мора, даже возрос. Но именно движение цен сыграло с Ганзой злую шутку.
После 1370 года стали постепенно падать цены на зерновые, а затем, начиная с 1400 года, резко пошёл вниз и спрос на пушнину. В то же время значительно увеличилась потребность в промышленных изделиях, на торговле которыми ганзейцы практически не специализировались. Говоря современным языком, основой из бизнеса были сырье и полуфабрикаты. К этому можно добавить начавшийся упадок далёких, но столь необходимых для экономики Ганзы золотых и серебряных рудников в Чехии и Венгрии. И, наконец, основной причиной начала заката Ганзы стали изменившиеся государственно-политические условия в Европе. В зоне торгово-экономических интересов Ганзы начинают возрождаться территориальные национальные государства: Дания, Англия, Нидерланды, Польша, Московское государство. Имея сильную поддержку власть имущих, купцы этих стран стали теснить Ганзу на всем пространстве Северного и Балтийского морей.
Правда, посягательства не оставались безнаказанными. Некоторые города ганзейского союза упорно защищались, как делал это Любек, который ещё в 1470-1474 годах взял верх над Англией. Но это были скорее единичные случаи, большинство других городов союза предпочитало договориться с новыми торговцами, заново поделить сферы влияния и выработать новые правила взаимодействия. Союз вынужден был приспосабливаться.
Первое поражение Ганза получила от набиравшего силу Московского государства. Её связи с новгородскими купцами насчитывали более трёх столетий: первые торговые договоры между ними относятся к XII веку. За столь продолжительный срок Великий Новгород стал своеобразным форпостом Ганзы не только на северо-востоке Европы, но и на землях славянских народов. Политика Ивана III, стремившегося объединить раздробленные русские княжества, рано или поздно должна была прийти в противоречие с независимым положением Новгорода. Ганзейские купцы в этом противоборстве заняли внешне выжидательную позицию, но тайно активно помогали новгородской оппозиции в борьбе с Москвой. Здесь Ганза во главу угла ставила свои, прежде всего торговые, интересы. Получить для себя привилегии у новгородского боярства было значительно легче, нежели у мощного Московского государства, которое уже не желало иметь торговых посредников и терять прибыли при экспорте товаров на Запад...

РОССИЯ ГЛАЗАМИ ЕВРОПЕЙСКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ И ДИПЛОМАТОВ

ЖИЛЬБЕР ДЕ ЛАННУА,
фламандский рыцарь, советник и камергер герцога Бургундского Жана Бесстрашного, в 1413 году посетил Великий Новгород, описав свои впечатления в книге «Путешествия Жильбера де Ланнуа в восточные земли Европы»:
«Великий Новгород - удивительно большой город; он расположен на большой равнине, окружённой большими лесами, и находится в низкой местности среди вод и болот...
Внутри упомянутого города живёт много больших сеньоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землёй в 200 лье (немногим менее 1000 км.) длины, богаты и могущественны удивительно....
Они имеют в своём городе рынок, на котором продают и покупают себе женщин, имея на это право (но мы, истинные христиане, не осмелились бы сделать этого никогда в жизни), и покупают своих женщин одну вместо другой за кусок или за два серебра как сойдутся - так, чтобы один дал достаточно другому...
Женщины носят волоса, заплетённые в 2 косы, висящие сзади на спине, а мужчины - одну косу. Я был девять дней в этом городе, и упомянутый епископ присылал мне каждый день более 30 человек с хлебом, мясом, рыбой, буковыми орехами, пореем, пивом и мёдом, а вышеупомянутые тысяцкие и посадники дали мне обед самый странный и самый удивительный из всех, виденных мною когда-либо.
В ту зиму было так холодно, что занимательно было бы рассказать о стужах, которые там были, потому что мне приходилось ехать в стужу... Одно из чудес, производимых холодом, состояло в том, что, когда проезжали по лесам, слышно было, как деревья трескаются и раскалываются сверху донизу от мороза.
Там случается видеть, как замёрзшие глыбы конского помета разлетаются вверх от мороза. И когда ночью приходилось спать в пустыне, то мы находили свою бороду, брови и веки обмёрзлыми от дыхания человеческого и полными льдинок, так, что, проснувшись, едва можно открыть глаза».

АМБРОДЖО КОНТАРИНИ,
знатный венецианец, в 1474 Венецианской республикой был послан в Персию с дипломатической миссией. Возвращаясь из Персии, Контарини в конце 1476 года побывал в России, в том числе и в Москве, где провёл четыре месяца и был принят лично Иваном III.
Свои впечатления о России изложил в заметках «Путешествие в Персию»:
«Город Москва стоит на небольшом холме; ее замок и весь остальной город - деревянные. Река, называемая Москва, проходит через середину города и имеет много мостов. Город окружён лесами.
Страна чрезвычайно богата разными сортами зерновых.... Страна очень холодная... В конце октября река, протекающая посередине города, замерзает. На реке строят лавки - здесь происходит вся торговля.
В ноябре забивают скот и привозят в город цельные туши на продажу. Приятно видеть большое количество ободранных коровьих туш, поставленных на ноги на льду замёрзшей реки.
У них нет таких фруктов, кроме небольшого количества огурцов, лесных орехов и диких яблок.
Делать запасы надо зимой, потому что тогда легко перевозить на санях; летом - страшная грязь...
У них нет никакого вина, но они употребляют напиток из меда, который приготовляют с листьями хмеля; это неплохой напиток. Великий князь запретил делать эти вина».
«Они ведут торговлю с величайшим лукавством и обманом. Иностранцам они все продают дороже»

СИГИЗМУНД ФОН ГЕРБЕРШТЕЙН,
австрийский дипломат, в 1517 и 1526 году посещал Россию с дипломатическими миссиями. Пробыв в стране в общей сложности около года, в 1549 году он издал книгу «Записки о московских делах». Она считалась самым подробным и достоверным описанием русских и Российского государства, сделанным иностранцем вплоть до XIX века.
О власти:
«Из государей, которые ныне повелевают Руссией, первый - великий князь Московии, владеющий большею её частью; второй - великий князь литовский; третий - король польский, который ныне властвует и над Польшей, и над Литвою».
О русских купцах:
«Они ведут торговлю с величайшим лукавством и обманом. Покупая иностранные товары, они всегда понижают их цену наполовину. Иностранцам они все продают дороже. Если при сделке неосторожно обмолвишься, обещаешь что-нибудь, они в точности припомнят это и настойчиво будут требовать исполнения обещания, а сами очень редко исполняют то, что обещают.
Есть у них обычай ставить себя посредником между продавцом и покупателем, и, взяв подарки особо и с той, и с другой стороны, обеим обещать своё верное содействие».
О праздниках:
«Именитые мужи чтут праздничные дни тем, что по окончании богослужения устраивают пиршество и пьянство и облекаются в белые нарядные одеяния, а простой народ по большей части работает, говоря, что праздничать и воздерживаться от работы - дело городское.
Граждане и ремесленники присутствуют на богослужении, по окончании которого возвращаются к работе, считая, что заняться работой более богоугодно, чем попусту растрачивать достаток и время на питье, игру и тому подобные дела.
Человеку простого звания запрещены напитки: пиво и мёд, но все же им позволено пить в некоторые особо торжественные дни, как, например, Рождество Господне и другие дни, в которые они воздерживаются от работы, конечно, не из набожности, а скорее для пьянствования».

КЛИМЕНТ АДАМС,
второй капитан корабля «Эдуард Бонавентура» в экспедиции Ричарда Ченслора, посетил Россию в 1553-1554 годах и изложил свои впечатления в книге «Английское путешествие к московитам»:
«Пространство Москвы равняется, как наши уверяют, величине Лондона с предместьем. Строений хотя и много, но без всякого сравнения с нашими; улиц также много, но они не красивы и не имеют каменных мостовых; стены зданий деревянные, на крыши употребляется дрань. К городу примыкает замок красивый и хорошо укреплённый... В замке 9 довольно красивых монастырей...
Русский переносит холод выше всякого вероятия и довольствуется самым малым количеством пищи. Когда земля покрыта глубоким снегом и окостенела от сильного мороза, Русский развешивает свой плащ на кольях, с той стороны, с которой дует ветер и сыплется снег, разводит себе маленький огонёк и ложится спиною к ветру; один и тот же плащ служит ему крышей, стеной и всем.
Этот жилец снегов черпает воду из замёрзшей реки, разводит в ней овсяную муку, и обед готов. Насытившись, он тут же располагается и отдыхает при огне. Мёрзлая земля служит ему пуховиком, а пень или камень подушкою.
Неизменный его товарищ, конь, питается не лучше своего героя. Эта истинно боевая жизнь Русских под ледяным небом Севера - какой сильный упрёк женоподобной изнеженности наших Князей, которые, в климате несравненно лучшем, употребляют тёплые сапоги и шубы!..
Если кого поймают в воровстве, то заключают в тюрьму и секут розгами. За первую вину не вешают, как у нас, и это называют законом милосердия. Кто попадётся в другой раз, тому отрезывают нос и клеймят лоб; за третью вину вешают. Вытаскивающих из карманов кошельки так много, что, если б правосудие не преследовало их со всей строгостью, от них не было бы проходу».

ЖАК МАРЖЕРЕТ,
профессиональный солдат-наёмник, состоявший на русской службе в период Смутного времени (1600-1606, 1608-1611 годы), описал свои впечатления в книге «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского»:
«Русские с некоторых пор, после того как они сбросили иго татар и христианский мир кое-что узнал о них, стали называться московитами - по главному городу Москве, который носит княжеский титул, но не первый в стране, так как государь именовался некогда великим князем владимирским и теперь ещё называет себя великим князем владимирским и московским.
Поэтому ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, т.е. русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova - из Москвы, Вологды, Рязани или других городов...
Император дарует каждому свободу совести при отправлении обрядов и верований, за исключением римских католиков. Они не допускают у себя ни одного еврея с тех пор, как Иван Васильевич, прозванный Грозным, приказал собрать всех их, сколько было в стране, и, связав им руки и ноги, привести на мост, велел им отречься от своей веры и заставил сказать, что они хотят окреститься и веровать в Бога Отца, Сына и Святого духа, и в тот же момент приказал всех их побросать в воду...
Среди них много людей пожилых, 80-, 100- либо 120-летних. Только в этом возрасте они подвержены болезням. Они не знают, что такое врач, разве только император и некоторые главные вельможи.
Они также считают нечистым многое из того, что используется в медицине, среди прочего неохотно принимают пилюли; что касается промывательных средств, то они их ненавидят, как и мускус, цибет и тому подобное.
Но если простолюдины заболевают, они берут обычно водки на хороший глоток и засыпают туда заряд аркебузного пороха или же головку толчёного чеснока, размешивают это, выпивают и тотчас идут в парильню, столь жаркую, что почти невозможно вытерпеть, и остаются там, пока не попотеют час или два, и так поступают при всякой болезни».

ЯКОБ РЕЙТЕНФЕЛЬС,
уроженец Курляндии, дипломат, находившийся в России в 1670-1673 годах, он описал свои впечатления в сочинении «Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии»:
«Мосхи весьма способны переносить всякого рода трудности, так как их тела закалены от рождения холодом. Они спокойно переносят суровость климата и нисколько не страшатся выходить с открытою головою под снег или дождь, равно как и на зной, словом, в какую бы то ни было погоду.
Дети трёх-четырёх лет от роду, зачастую, в жесточайшие морозы, ходят босые, еле прикрытые полотняною одеждою и играют на дворе, бегая взапуски... Последствием сего являются знаменитые закалённые тела, и мужчины, хоть и не великаны по росту, но хорошо и крепко сложенные, из которых иные, совершенно безоружные, иногда вступают в борьбу с медведями и, схватив за уши, держат их, пока те не выбьются из сил; тогда они им, вполне подчинённым и лежащим у ног, надевают намордник...
Внешний вид женщин несколько более изящен, но лицо у них круглое, губы выдаются вперёд и брови всегда подкрашены, да и все лицо разрисовано, ибо они все употребляют притирания. Обыкновение румяниться считается, в силу привычки, столь необходимым, что женщину, не пожелавшую покрасить своё лицо, сочли бы за надменную и стремящуюся отличиться пред другими, ибо она-де дерзко считает себя достаточно красивою и нарядною и без краски и искусственных прикрас.
Большинство женщин посвящают поэтому сему пустому занятию много труда, но в возмездие за эту поддельную красоту они, приближаясь к старости, имеют лица, изборождённые морщинами, так сильно они белят и румянят его, некрасивое в естественном своём виде, хотя не могу отрицать того, что и у русских встречаются свои Венеры.
Впрочем, они прикидываются скромными, выступают прямо и очень медленно по причине высоких каблуков. Руки у них, говорят, очень нежны и, пожалуй, мягче ваты, так как они, действительно, едва ли производят какую-либо домашнюю, мало-мальски грубую работу».

МАРКИЗ АСТОЛЬФ ЛУИ ЛЕОНОР ДЕ КЮСТИН,
французский аристократ, побывавший в России, выпустил книгу «Россия в 1839 году» (За этим трудом вот уже два века сохраняется слава одного из самых русофобских произведений о России).
О Москве:
«...изо всех европейских городов Москва - самое широкое поле деятельности для великосветского развратника. Русское правительство прекрасно понимает, что при самодержавной власти необходима отдушина для бунта в какой-либо области, и, разумеется, предпочитает бунт в моральной сфере, нежели политические беспорядки. Вот в чем секрет распущенности одних и попустительства других».
Об аристократах:
«В России великосветские дамы и господа умеют вести беседу с той непринуждённой учтивостью, секрет которой мы, французы, почти полностью утратили... Если таково следствие деспотической власти, да здравствует Россия».
О крестьянах:
«Кроткий и вместе свирепый облик русских крестьян не лишен изящества; статность, сила, широкие плечи, кроткая улыбка на устах, смесь нежности и свирепости, что читается в их диком, печальном взоре - все это придаёт им вид, настолько же отличный от вида наших землепашцев... В здешних людях есть какая-то явная, но неизъяснимая прелесть, сочетание восточной томности с романтической мечтательностью северных народов».
О Петербурге:
«Из-за за царящей здесь повсюду пустоты памятники кажутся крошечными; они теряются в безбрежных пространствах. Даже колонна Александра, возвышающаяся над Зимним дворцом, напоминает вбитый в землю колышек. Вообразите себе огороженное пространство, на котором могут провести манёвры сто тысяч человек и при этом останется много свободного места: на таких просторах ничто не может выглядеть огромным. Если здесь когда-нибудь начнётся давка, то она окончится плачевно; в обществе, устроенном так, как это, толпа породит революцию».
О чиновниках:
«Россией управляет класс чиновников... и управляет часто наперекор воле монарха... самодержец всероссийский часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением, в котором он боится сам себе признаться, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией...».
О русской нации:
«Русский народ безмерно ловок: ведь эта людская раса... оказалась вытолкнута к самому полюсу... Тот, кто сумел бы глубже проникнуть в промыслы Провидения, возможно, пришёл бы к выводу, что война со стихиями есть суровое испытание, которому Господь пожелал подвергнуть эту нацию-избранницу, дабы однажды вознести ее над многими иными».
О своей книге:
«Не нужно уличать меня в противоречиях, я заметил их прежде вас, но не хочу их избегать, ибо они заложены в самих вещах; говорю это раз и навсегда. Как дать вам реальное представление обо всем, что я описываю, если не противореча самому себе на каждом слове?».


С потерей независимости Новгородской республикой в 1478 году Иван III ликвидирует и ганзейскую слободу. После этого в состав Русского государства вместе с Новгородом вошла и значительная часть Карельских земель, находившихся во владениях новгородского боярства. С этого времени Ганзейский союз практически утрачивает контроль над экспортом из России. Впрочем, и сами русские не сумели воспользоваться всеми преимуществами самостоятельной торговли со странами северо-восточной Европы. По количеству и качеству кораблей новгородское купечество не могло соперничать с Ганзой. Поэтому объемы экспорта сократились, а сам Великий Новгород потерял значительную часть доходов. Но и Ганза не смогла компенсировать потерю русского рынка и, прежде всего, доступа к стратегическому сырью - строевому лесу, воску и меду.
Следующий сильный удар она получила от Англии. Укрепляя свою единоличную власть и помогая английским купцам освободиться от конкурентов, королева Елизавета I распорядилась ликвидировать ганзейский торговый двор «Стилярд». Вместе с этим были уничтожены и все привилегии, которыми обладали немецкие купцы в этой стране.
Историки объясняют упадок Ганзы политическим инфантилизмом Германии. Раздробленная страна поначалу сыграла положительную роль в судьбе ганзейских городов - им попросту никто не мешал объединяться. Радовавшиеся изначально своей свободе города так и остались предоставленными самим себе, но уже в совершенно иных условиях, когда их соперники в других странах заручились поддержкой своих государств. Важной причиной заката стало и очевидное уже к XV веку экономическое отставание северо-восточной Европы от западной. В отличие от экономических экспериментов Венеции и Брюгге, Ганза по-прежнему колебалась между натуральным обменом и деньгами. Города редко прибегали к кредитам, ориентируясь в основном на собственные средства и силы, мало доверяли вексельным системам расчёта и искренне верили только в силу серебряной монеты.
Консерватизм немецких купцов, в конце концов, сыграл с ними злую шутку. Не сумев приспособиться к новым реалиям, средневековый «общий рынок» уступил своё место объединениям купцов исключительно по национальному принципу. С 1648 года своё влияние на расстановку сил в сфере морской торговли Ганза окончательно утрачивает. Последний ганзентаг с трудом удаётся собрать только к 1669 году. После бурной дискуссии, так и не уладив накопившиеся противоречия, большинство делегатов разъезжается из Любека с твёрдым убеждением никогда больше не собираться. Впредь каждый город желал вести свои торговые дела самостоятельно. Название ганзейских городов сохранилось только за Любеком, Гамбургом и Бременом как напоминание о былой славе союза.
Распад Ганзы объективно вызревал в недрах самой Германии. К XV веку стало очевидным, что политическая раздробленность немецких земель, самоуправство князей, их распри и предательства стали тормозом на пути экономического развития. Отдельные города и районы страны постепенно теряли веками налаженные связи. Между восточными и западными землями обмен товарами уже практически не осуществлялся. Северные регионы Германии, где в основном было развито овцеводство, также слабо контактировали с промышленными южными областями, которые все более ориентировались на рынки городов Италии и Испании. Дальнейшему росту мировых торговых связей Ганзы мешало отсутствие единого внутреннего национального рынка. Постепенно становилось очевидным, что мощь союза более зиждилась на потребностях внешней, а не внутренней торговли. Этот крен окончательно «утопил» его после того, как соседние страны все активнее стали развивать капиталистические отношения и активно защищать внутренние рынки от конкурентов.

НО ИСТОРИЯ УЧИТ…

История существования Ганзейского союза, его опыт, ошибки и достижения весьма поучительны не только для историков, но и для современных политиков. Многое из того, что возвысило его, а потом низвергло в небытие, повторяется и в новейшей истории Европы. Порой страны континента в своём стремлении создать прочный союз и достичь таким образом преимуществ на мировой арене совершают те же просчеты, что и ганзейские купцы много веков назад.
Один из таких уроков вновь удивительным образом преподаётся уже современным политикам и экономистам как на Западе, так и в России. Проблема Калининградского анклава на территории расширяющегося Европейского союза напоминает ситуацию, возникшую более шести веков назад, когда несговорчивость Ганзы и Русского государства привели к разрыву экономически выгодных связей между ними. Сегодня Евросоюз, не желая идти на уступки, также провоцирует Россию к принятию адекватных шагов. По сути, вновь дала ростки система двойных стандартов, ставшая, казалось бы, пережитком холодной войны и доказавшая свою бесперспективность. Вводя ограничения на свободное перемещение товаров и людей из Калининграда на материковую часть страны, ЕС вновь разделяет народы на свои и чужие. В условиях набирающей силу мировой экономической интеграции такая позиция неминуемо приведёт к конфликту. Уже в ближайшем будущем это, безусловно, скажется на темпах экономического роста еврозоны, если учесть, что сегодня Россия является одним из самых крупных поставщиков энергоресурсов для стран Евросоюза. Без российского газа, нефти и леса Европа не сможет в полной мере строить свою самостоятельную экономическую политику в мире. А это неизбежно подорвёт и ее привлекательность в жёсткой борьбе за инвестиции с США и набирающими силу молодыми экономиками юго-восточной Азии и Латинской Америки…
На протяжении столетий громадный опыт Ганзы так и не был востребован. Прошло более двух столетий со времени официального ее распада, прежде чем в Европе появился первый не политический, а экономический союз государств. Уже после второй мировой войны, в 1951 году, на руинах былых политических амбиций шесть государств континента - Бельгия, Франция, Германия, Италия, Люксембург и Нидерланды учредили Европейское сообщество угля и стали. В его основу вновь легли принципы свободной торговли и согласования интересов. Успех этого договора воодушевил страны–участницы распространить процесс интеграции и на другие сферы экономики. Через шесть лет в Риме учреждается Европейское экономическое сообщество, положившее начало современному Европейскому Союзу.
В современной Германии - как напоминание о былой славе - восточнонемецкий город Росток официально называют Ганзейский Росток. Существующая в городе футбольная команда носит название «Ганза». В Таллинне, наследнике торговых традиций ганзейского Ревеля, прошло собрание мэров городов, чья судьба несколько столетий назад была неразрывно связана с Ганзой. Одним из доминирующих тезисов практически всех докладов участников встречи стала мысль о превращении Балтики, на берегах которой проживает сегодня более 50 миллионов человек, в особый экономический суперрегион. Идеи Ганзы вновь занимают умы политиков и предпринимателей, трансформируясь в конкретные проекты общеевропейской интеграции.

Приобретение собственности на землю за пределами города и др.
  • Связано с проникновением мекленбургской монеты в хозяйственную деятельность союза и обсуждение этого вопроса на ханзетагах.
  • Одним из главных условий соглашения - не обслуживать корабли, чьи хозяева вели дела вне союза
  • Одновременно документ гарантировал английским купцам привилегии для торговли с Пруссией и другими прибалтийскими землями, изданные при Ричарде II 20.12.1390 года и подтверждённые 17.01.1391 г.
  • Именование английских королевских агентов в Гданьске в 1538 году.
  • Здесь: ливонскими городами торгового договора, примкнувшими к Ганзе
  • Считается, наряду с Дерптом, активным участником многосторонних международных и русско-газейских переговоров
  • Традиция заключения торговых договоров в Новгороде существовала ещё в начале XIV века. Так, мир 1338 года, заключённый в Дерпте послами обеих сторон, вступил в силу только после его утверждения в Новгороде.
  • Согласно грамоте, для ганзейских купцов вполовину были снижены торговые пошлины, а также выделялись во владение два двора: один в Новгорода и один - в Пскове. Ливонские купцы не имели таких привилегий. Около 1600 года стали выдавать любекчанам личные жалованные грамоты московского царя, благоприятствовавшие торговле в Пскове.
  • Ведение торга в оговорённых местах.
  • Управлялся самими ганзейскими купцами
  • На окраинах Дерпта находился Русский гостиный двор (нем. Reussischer Gasthof ), который был передан городу по привилегиям короля Стефана Батория 7 декабря 1582 года.
  • Только небольшая часть меди (нем. capper ) и олова (нем. tiine ) доставлялась с Камы, тогда как основная поставка осуществлялась ганзейцами.
  • С последующим арестом купцов и товаров с обеих сторон.
  • Решение ландтага от 30 марта 1495 года.
  • Бочки для засолки и транспортировки сельди разрешалось делать лишь немецким бондарям. Их привозили в Сконе вместе с солью сами ганзейцы.
  • Ещё в IX-X веках через Великий Новгород в Западную Европу поступало арабское серебро, восточные и византийские ткани, столовая утварь.
  • В 1468 году цена дёгтя была в Лондоне на 150 % выше, чем в Гданьске.
  • В 1468 году цена льна была в Лондоне на 100 % выше, чем в Гданьске.
  • В 1468 году цена ванчеса была в Лондоне на 471 % выше, чем в Гданьске.
  • С учётом расходов на фрахт, согласно исследованию Х. Самсоновича (польск. Samsonowicz H. ), прибыль купцов в торговле Гданьска с Англией в 1460-1470-е года находилась в границах 84-127 % на примере вывоза хлеба. Интересно, что в 1609 году англичане платили в Гданьске за 1 ласт зерна 35-50 флоринов, а продавали его в Голландии по 106-110 флоринов.
  • В 1468 году цена клёпки была в Лондоне на 700 % выше, чем в Гданьске.
  • Имперский город »
  • Карл Великий
  • Год получения статуса «Вольный Имперский город »
  • Адольф IV Гольштейнский
  • Первое упоминание
  • Год получения статуса «Вольный

    • Материал из Википедии - свободной энциклопедии

    Ганзейский союз, Га́нза , также Ганзея (нем. Deutsche Hanse или Düdesche Hanse , др.-в.-нем. Hansa - буквально «группа», «союз», лат. Hansa Teutonica ) - политический и экономический союз, объединявший почти 300 торговых городов северо-западной Европы с середины XII до середины XVII веков. Дата возникновения Ганзеи не может быть точно определена, поскольку не основана на конкретном документе. Ганзейский союз развивался постепенно, по мере расширения торговли вдоль берегов Балтийского и Северного морей.

    Причиной формирования Ганзейского союза стал рост населения территорий севернее Эльбы как результат миграции, появления новых городов и независимых коммун и повышения вследствие этого потребности в товарах и рост торговли.

    Ганзея начала формироваться с XII века как союз купцов , затем как союз купеческих гильдий и к концу XIII века как союз городов.

    В Ганзейский союз входили города, имеющие автономное городское управление («городской совет», ратушу) и собственные законы.

    Для выработки общих правил и законов Ганзейского союза представители городов регулярно собирались на съезды в Любеке . Ганзейские купцы и компании пользовались определёнными правами и привилегиями .

    В неганзейских городах существовали представительства Ганзеи - конторы. Такие иностранные конторы Ганзеи находились в Бергене, Лондоне и Брюгге. На самом восточном окончании торговой системы Ганзеи была основана контора в Новгороде (Peterhof), где продавались европейские товары (вино, ткани) и закупались пенька, воск, мёд, древесина, шкуры и меха. В 1494 году по приказу великого князя Ивана III эта контора была упразднена, все её здания (включая каменную церковь Святого Апостола Петра) были полностью разрушены.

    История

    Рост торговли, рейды и пиратство на Балтике случались и раньше (см. викинги) - например, мореходы с острова Готланд заходили в реки и поднимались вплоть до Новгорода - но масштаб международных экономических связей в Балтийском море оставался незначительным до возвышения Ганзы.

    Немецкие города быстро достигли доминирующего положения в торговле на Балтийском море в течение следующего столетия, и Любек стал центром всей морской торговли, которая связала страны вокруг Балтийского и Северного морей.

    Основание

    До Ганзы главным центром торговли на Балтике был Висбю . На протяжении 100 лет немецкие суда ходили на Новгород под готландским флагом. Купцы из Висбю основали контору в Новгороде. Города Данциг (Гданьск), Эльблонг , Торунь , Ревель , Рига и Дерпт жили по Любекскому праву. Для местных жителей и торговых гостей это означало, что вопросы их правовой защиты попали под юрисдикцию Любека как конечной апелляционной инстанции. Ганзейские сообщества работали над тем, чтобы получать особые торговые привилегии для своих членов. К примеру, купцы из ганзы Кёльна смогли убедить короля Англии Генриха II даровать им (в 1157 году) особые торговые привилегии и рыночные права, которые их освободили от всех лондонских пошлин и позволили им торговать на ярмарках по всей Англии. Любек, «королева Ганзы», где торговцы перегружали товары между Северным и Балтийским морями, получил статус Имперского вольного города в 1227 году, и это единственный город с таким статусом к востоку от Эльбы.

    Любек, имея доступ к местам ловли рыбы в Балтийском и Северном морях, в 1242 году заключил союз с Гамбургом, с его доступом к путям торговли солью из Люнебурга . Союзные города получили контроль над большей частью торговли солёной рыбой, особенно на ярмарке Сконе; по решению съезда 1261 года к ним присоединился Кёльн . В 1266 году английский король Генрих III даровал Любекской и Гамбургской ганзам право торговать в Англии, а в 1282 году к ним присоединилась ганза Кёльна, сформировав самую мощную Ганзейскую колонию в Лондоне . Причинами к этому сотрудничеству являлась феодальная раздробленность в тогдашней Германии и неспособность властей обеспечить безопасность торговли. На протяжении следующих 50 лет Ганза сама установила письменные отношения о конфедерации и кооперации на восточных и западных торговых путях. В 1356 году в Любеке состоялся общий съезд (нем. Hansetag ), на котором были приняты учредительные документы и образована структура управления Ганзой .

    Укреплению Ганзы способствовало принятие в 1299 г. соглашения, в соответствии с которым, представители портовых городов союза - Ростока , Гамбурга , Висмара , Люнебурга и Штральзунда постановили, что «впредь не будут обслуживать парусник того купца, который не входит в Ганзу». Это стимулировало приток новых членов Ганзы, число которых к 1367 г. возросло до 80.

    Расширение

    Расположение Любека на Балтике обеспечило доступ к торговле с Русью и Скандинавией, создавая прямую конкуренцию скандинавам, которые до этого контролировали большую часть балтийских торговых путей. Договор с Ганзой города Висбю положил конец конкуренции: по этому договору любекские купцы получили ещё и доступ к внутреннему русскому порту Новгороду (центру Новгородской республики), где они построили факторию или контору .

    Ганза являлась организацией с децентрализованным управлением. Съезды Ганзейских Городов (Hansetag ) собирались время от времени в Любеке начиная с 1356 года, но многие города отказывались присылать представителей и решения Съездов ни к чему не обязывали отдельные города. Со временем сеть городов выросла до изменчивого списка от 70 до 170 городов.

    Союз сумел основать дополнительные конторы в Брюгге (во Фландрии, ныне на территории Бельгии), в Бергене (Норвегия) и в Лондоне (Англия). Эти фактории стали значительными анклавами . Лондонская контора, основанная в 1320 году, стояла к западу от Лондонского моста около Upper Thames Street. Она значительно выросла, став через некоторое время окружённой стенами общиной с собственными складами, домом весов, церковью, офисами и жилыми домами, отражая важность и масштаб производимой деятельности. Эта фактория называлась Стальной двор (англ. Steelyard , нем. der Stahlhof ), первое упоминание под таким названием было в 1422 году.

    Города, бывшие членами Ганзы

    Членами Ганзы в разное время были более 200 городов

    Города, торговавшие с Ганзой

    Наиболее крупные конторы находились в Брюгге , Бергене, Лондоне и Новгороде.

    Ежегодно в одном из городов Новой Ганзы проходит международный фестиваль «Ганзейские дни Нового времени».

    В настоящее время германские города Бремен , Гамбург , Любек, Грайфсвальд , Росток , Штральзунд , Висмар , Анклам , Деммин , Зальцведель в своих официальных наименованиях сохраняют титул «ганзейский … » (например, Гамбург полностью называется: «Вольный и ганзейский город Гамбург» - нем. Freie und Hansestadt Hamburg , Бремен - «ганзейский город Бремен - нем. Hansestadt Bremen » и т. д.). Соответственно и государственные автомобильные номерные знаки в этих городах начинаются с «дополнительной» латинской буквы H … - HB (то есть «Hansestadt Bremen»), HH («Hansestadt Hamburg»), HL (Любек), HGW (Грайфсвальд), HRO (Росток), HST (Штральзунд), HWI (Висмар).

    См. также

    Библиография

    • Бережков М. Н. . - СПб. : Тип. В. Безобразов и Комп., 1879. - 281 с.
    • Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV - начало XVI в. - Л.: Наука, 1975. - 360 с.
    • // Ученые записки Московского городского педагогического института им. В. П. Потемкина. - 1948. - Т. VIII. - С. 61-93.
    • Никулина Т. С. Совет и бюргерство ганзейского города в реформации (по материалам Любека) // Средние века. - 2002. - Вып. 63. - С. 210-217.
    • Подаляк Н. Г. Могутня Ганза. Комерційний простір, міське життя і дипломатія XII-XVII століть. - К.: Темпора, 2009. - 360 с.
    • Подаляк Н. Г. Социально-политическая борьба в городах Вендской Ганзы в XV в. // Средние века. - 1992. - Вып. 55. - С. 149-167.
    • Рыбина Е. А. Новгород и Ганза. - М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2009. - 320 с.
    • Сергеева Л. П. Англо-ганзейская морская война 1468-1473 гг. // Вестник Ленинградского государственного университета. История. - 1981. - № 14. - С. 104-108.
    • Хорошкевич А. Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV-XV веках. - М.: Академия наук СССР, 1963. - 366 с.
    • Hanse. In: Lexikon des Mittelalters (in 10 Bde.). Artemis-Verlag. München-Zürich, 1980-2000. Bd. IV, S. 1921-1926.
    • Rolf Hammel-Kiesow: Die HANSE. Verlag C. H. Beck. München, 2000.
    • Philippe Dollinger: Die Hanse. Stuttgart. 5. Aufl. 1997
    • Volker Henn: Hanseatic League. In: Hindenbrand, Hans-J. (Ed.): The Oxford Encyclopedia of the Reformation, Vol 2 (Oxford University Press). New York/Oxford 1996, S. 210-211.
    • Rolf Hammel-Kiesow: The Hanseatic League. In: The Oxford Encyclopedia of Economic History, Vol. 2. Oxford 2003, S. 495-498.
    • John D. Fudge: Cargoes, Embargoes, and Emissares. The Commercial and Political Interaction of England and the Herman Hanse 1450-1510.
    • Jörgen Brecker (Hg.): Die Hanse. Lebenswirklichkeit und Mythos, Bd. 1 (enthalten sind ca. 150 Beiträge versch. Autoren), Hamburg 1989.
    • Giuseppe D’Amato, Viaggio nell’Hansa baltica , l’Unione europea e l’allargamento ad Est (Travel to the Baltic Hansa , the European Union and its enlargement to the East). Greco&Greco, Milano, 2004. ISBN 88-7980-355-7
    • Liah Greenfeld, The spirit of Capitalism. Nationalism and Economic Growth. Harvard University Press, 2001. P.34
    • Lesnikov М., Lubeck als Handelsplatz für osteuropaische Waren im 15. Jahrhundert, «Hansische Geschichtsbiatter», 1960, Jg 78
    • Hansische Studien. Heinrich Sproemberg zum 70. Geburtstag, B., 1961
    • Neue Hansische Studien, B., 1969
    • Dollinger Ph., La Hanse (Xlle - XVIIe siecles), P., 1964
    • Bruns F., Weczerka H., Hansische Handelsstraßen, Weimar, 1967
    • Samsonowicz H. , Późne średniowiecze miast nadbałtyckich. Studia z dziejów Hanzy nad Bałtykiem w XIV-XV w., Warsz., 1968

    Напишите отзыв о статье "Ганза"

    Примечания

    Ссылки

    • Ганза / Хорошкевич А. Л. // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.
    • Досье Deutsche Welle
    • Подраздел в библиотеке Annales.
    • Форстен Г. В. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
    Древний мир
    Средние века
    Новое время
    Гипотетические

    Отрывок, характеризующий Ганза

    – Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
    Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
    – Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
    Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
    – Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.

    Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
    Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
    Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
    На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
    Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
    Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
    Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
    Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
    Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
    «Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
    Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
    «Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
    На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
    – Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
    – Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
    – Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
    На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
    – Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
    – Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
    – Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.

    К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
    Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
    Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
    Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
    Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
    – Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
    – Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
    Растопчин опять подошел к двери балкона.
    – Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
    – Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
    – Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu"ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
    – Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
    – Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
    – А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
    И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
    – Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
    По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
    Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
    – Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
    – А! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
    Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.

    HB, HH, HL, HGW, HRO, HST, HWI - Бремен, Гамбург, Любек... Почему автомобильные номера этих и трех других немецких городов начинаются с "дополнительной" латинской буквы H?

    Бремен, Гамбург, Любек, Грайфсвальд, Росток, Штральзунд, Висмар. Автомобильные номера в этих городах начинаются с "дополнительной" латинской буквы H. В Средние века все они входили в Ганзейский союз - Hanse, играли в нем ключевую роль, за что и удостоились особых знаков исторического отличия. Их автомобильные номера: HB, HH, HL, HGW, HRO, HST, HWI, то есть Hansestadt - "ганзейский город" - Bremen, Hansestadt Hamburg...

    Купеческая Ганза - предшественница Ганзы городской

    В период своего наибольшего расцвета в XIV-XV веках Ганзейский союз объединял более двухсот городов. По некоторым сведениям - до трехсот. Городской Ганзе с середины XII века предшествовала Ганза купеческая - сообщества немецких торговцев, ходивших в город Висби на шведский остров Готланд, а затем в Лондон, Брюгге, Берген, Великий Новгород. Они торговали в Англии, Фландрии, Норвегии, России… И география постоянно расширялась.

    Передвигаться совместным караваном было безопаснее, не говоря уже о том, что купеческие товарищества могли финансировать покупку и содержание собственных постоялых дворов - так называемых "контор", а также добиваться за границей общих торговых привилегий. На финансирование сообществ каждый купец отчислял определенный процент с прибыли.

    У себя дома, то есть на территории Священной Римской империи германской нации, немецкие купцы пользовались защитой императора. В годы борьбы за власть в империи, а, в сущности, безвластья, свободные немецкие города начали сами заботиться о безопасности своих купцов. В середине XIII века возникли первые региональные союзы, было положено начало развитию городской Ганзы. Процесс был долгий и постепенный. Когда позже возникла необходимость найти договор о создании Ганзы, такого документа ко всеобщему удивлению ни в одном из архивов не обнаружилось.

    Второй причиной возникновения городской Ганзы стала необходимость более эффективной защиты своих купцов и своих привилегий от нараставшей конкуренции, в первую очередь, со стороны голландских и южно-германских торговцев, в частности, из Нюрнберга.

    Свободные города и средневековые феодалы

    Число городов, входивших в Ганзу, постоянно менялось, но около семидесяти из них историки относят к ядру этого сообщества. Большинство находилось на северных территориях Священной Римской империи германской нации, то есть у Балтийского и Северного морей. Бремен и Гамбург относились к крупнейшим членам Ганзы. Причем, оба до сих пор сохранили свою традиционную независимость: в современной Германии они обладают статусом самостоятельных федеральных земель. Помимо этих городов такой статус сейчас имеет только Берлин, но по другим причинам. Его расцвет и превращение в немецкую столицу приходятся на более поздний период, когда Ганза уже прекратила свое существование.

    Берлин входил в Ганзу, но был вынужден покинуть этот союз в 1452 году под давлением маркграфа Бранденбургского. Помимо Берлина еще несколько городов на территориях маркграфа пытались совместными усилиями укрепить свою независимость от своего земельного феодала, но потерпели поражение. Среди них были Франкфурт-на-Одере и Штендаль.

    Пример показательный. Немецкие феодалы, с одной стороны, были заинтересованы в экономической выгоде от развития ганзейских городов на своих территориях, тем более, что статус свободных и соответствующие привилегии эти города получали не бесплатно. Они нередко выступали в роли кредиторов, то есть давали своим удельным князьям взаймы. Из-за границы к ним тоже обращались за финансовой помощью. Кельнские купцы кредитовали однажды даже английского короля, за что получили в залог его корону!

    Конфликты интересов

    С другой стороны, когда города становились "слишком" влиятельными, немецкие светские и церковные феодалы начинали беспокоиться. Они опасались подрыва собственной власти. Или просто очень хотелось получить доступ к дополнительным финансовым и другим экономическим ресурсам... Берлин был слаб и в этом конфликте интересов проиграл своему Бранденбургскому маркграфу, но многие другие свободные города такие поползновения успешно отражали с помощью экономического давления или в ходе вооруженных конфликтов как, например, Кельн.

    Для борьбы с удельными князьями ганзейские города нередко создавали региональные союзы, финансирование которых осуществлялось с помощью специального временного сбора, взимавшегося с торговых операций (Pfundzoll). Такие же союзы создавались и при конфликтах Ганзы с иностранными государствами. Постоянных источников финансирования у этого сообщества не было, как, впрочем, и государственного суверенитета, чиновников, собственной армии и флота, постоянных органов управления, гербовой печати. На этом фоне торговые и политические успехи Ганзы выглядят еще более впечатляющими. Ганзу по ее мощи и влиянию можно было бы назвать сверхдержавой, которую почему-то забыли нанести на политическую карту Европы.

    Любек - мать городов ганзейских

    Своего рода столицей Ганзы был вольный имперский город Любек. Здесь, в частности, располагался ганзейский апелляционный суд. Там, где торговля, там и споры. Возникали они постоянно как между отдельными купцами, так и между целыми городами. Если за границей ганзейские города и купцы (за редкими исключениеми) выступали совместно, чтобы добиваться своих целей, то на территории империи они были конкурентами, действуя по принципу: дружба - дружбой, а денежки врозь.

    Любек нередко брал на себя львиную долю расходов на войны и другие конфликты. Члены городского совета и бургомистры Любека часто выполняли щекотливые дипломатические миссии, отстаивая интересы сообщества на переговорах с немецкими князьями и соседними государствами. Терпение и настойчивость ганзейских дипломатов вошли в легенду...

    Широкое распространение в Ганзейском союзе получило Любекское городское право (Lübisches Recht). Оно действовало, например, в Великом Новгороде - важнейшем торговом партнере Ганзы на русских землях. При этом само Любекское право было в свое время разработано на основе права немецкого города Зост (Soest). Сейчас - это небольшой окружной центр в Северном Рейне-Вестфалии с населением всего 50 тысяч жителей, а когда-то Зост был одним из важнейших членов Ганзы. Это довольно типичная судьба многих ганзейских городов, развитие которых фактически остановилось с распадом этого союза.

    Красное и белое

    Помимо Любека среди наиболее влиятельных и старейших членов Ганзы следует назвать Кельн и Гамбург. В их гербах, как и в геральдических знаках многих других ганзейских городов, присутствует белый и красный - традиционные цвета Ганзы.

    Гамбург сейчас является, пожалуй, самым ганзейским из всех ганзейских городов и всячески поддерживает этот имидж. Однако в туристическом плане не меньший, а то и больший интерес могут представлять менее крупные города, в облике которых ганзейское прошлое читается более очевидно. Среди них можно назвать Штральзунд, Висмар и Люнебург. Этим городам будут посвящены отдельные репортажи в нашей ганзейской серии.

    В отличие от Гамбурга, в Кельне о ганзейском прошлом сейчас вспоминают относительно редко. Кельн - особый случай. Один из старейших немецких городов ведет свои летописи с времен древних римлян. Он не был чисто ганзейским городом. Его купцы успешно торговали по всей Европе задолго до зарождения этого союза. В ряде случаев торговля Ганзы развивалась как раз по путям, проложенным кельнскими купцами. Наиболее показательный пример - связи с Лондоном.

    Форпостами Ганзы на востоке континента стали Гданьск и Рига… Отдельного упоминания стоит так называемый Тевтонский орден (Deutscher Orden), владевший землями в Восточной Пруссии. Его интересы на общих собраниях Ганзы представлял непосредственно Великий магистр, а одним из важнейших центров торговой деятельности ордена был Кёнигсберг. Никакие другие княжества или герцогства в Ганзу не входили.

    Торговля

    Торговые связи и интересы этого сообщества распространялись от Скандинавии до Италии, от Португалии до России. На важнейшем торговом пути находились Лондон, Брюгге, Гамбург, Любек, Таллин (в ганзейских хрониках - Reval), Новгород.

    Сукно и соль составляли основную массу товаров в одном направлении, пушнина и воск - в другом. Этим ганзейским маршрутом российские соболя попадали в Венецию, где пользовались особым спросом. Пшеница, рожь и ячмень, сельдь и вяленая рыба, смола, соленое сливочное масло, пиво, металлы и руды, древесина, украшения из янтаря, рейнское вино, - чем только и где только не торговали ганзейские купцы в средневековой Европе...

    Источник

    Статьи по теме:
    Отделы водорослей К какому царству относятся сине зеленые водоросли

    Среди существующих ныне организмов встречаются такие, о принадлежности...

    Что такое система вообще

    В силу того, что системный анализ направлен на решение любых проблем...

    Курс выживания в дикой природе Подмосковья: как это было

    В мае 2012 года в средствах массовой информации появилась информация о...

     Выбор читателей





     Популярные статьи





    gastroguru © 2017