Номинативная структура цветовой метафоры (на материале английского поэтического текста). Метафора как вторичная номинация Номинативная функция метафоры примеры

Теория номинации связана, прежде всего, с выяснением того, как соотносятся между собой понятийные формы мышления, каким образом создаются, закрепляются и распределяются наименования за разными фрагментами объективной реальности. Номинация долгое время изучалась на уровне парадигматических отношений. С точки зрения философии номинацию рассматривали как многообразие соотношений между словом, вещью и понятием. Возникновение теории номинации связано с представлениями Пражского лингвистического кружка. Их вклад состоит в том, что они определили язык как систему знаков, служащих для реализации конкретной цели. [Телия В.Н., 1990: 23]

Несмотря на высокую частотность употребления термина «номинация» в современной лингвистике, его содержание до сих пор остается многозначным.

Так, например, одно и то же название «номинация» обозначает как процесс создания, закрепления и распределения наименования за разными фрагментами действительности, так и значимую языковую единицу, образованную в процессе называния. Кроме того, у разных исследователей часто не совпадает содержание терминов «первичная» и «вторичная» номинация.

Булыгина Т.В., Гак В.Г., Уфимцева А.А. под первичной номинацией понимают языковое означивание посредством слов и словосочетаний, а под вторичной - языковое означивание при помощи предложений. Исключительность человеческого языка, заключающаяся в осуществлении им одновременного означивания и слов и высказываний дает исследователям возможность сделать вывод, что в языке существуют две различные, хотя и взаимосвязанные сферы означивания: 1) сфера первичного образования словесных знаков, называющих повторяющиеся представления объективной действительности и субъективного опыта носителей языка; [Гак В.Г., 1967: 21; Булыгина Т.В., 1991: 215] 2) сфера вторичного означивания, создания высказываний как «полных знаков». [Уфимцева А.А., 1968: 41]

Номинативные знаки обслуживают классификационно-номинативную сферу и, выполняя репрезентативную функцию, обозначивают как единичные предметы и факты, так и дают имя классу предметов или серии фактов.[Бенвенист Э., 1974: 113]

Для обозначения способности современных языков пополнять свой номинативный инвентарь существует понятие вторичной номинации, под которой понимается использование фонетического облика первообразной языковой единицы для нового, обозначаемого, то есть появления нового значения в данной языковой единицы. [Парандовский Я., 1982: 78]

При этом результаты вторичной номинации воспринимаются как производные по морфологическому составу и по смыслу.

Способы вторичной номинации в таком понимании различаются в зависимости от языковых средств, используемых для создания новых имен, и от характера взаимоотношений «имя - реальность».

По типу средств разграничивают:

1) словообразования как регулярный способ создания новых слов и значений;

2) синтаксическую транскрипцию, при которой морфологические средства указывают на смену синтаксической функции при сохранении лексического значения;

3) семантическую транскрипцию, которая не меняет материального облика переосмысляемой единицы и приводит к образованию многозначных слов, а также фразеологизмов различных типов. [Азнаурова Э.С., 1988: 10]

По характеру указания именем на действительность различают два типа вторичной номинации: автономную и неавтономную.

Автономная номинация - это вторичное значение слов, которые обретают самостоятельную номинативную функцию и называют тот или иной фрагмент объективной реальности, его признак или действие автономно, на базе одного имени.

При неавтономной вторичной номинации формирование новой языковой единицы происходит посредством такого использования комбинаторной техники языка, при которой языковая всегда соотносится со своим обозначаемым косвенно, через посредство семантически опорного для данной комбинации наименований. [Маслова-Лашанская С.С., 1973: 49]

Вторичная номинация, как мы уже говорили, - это использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новой для них функции наречения. Вторичная номинация может быть языковой и речевой. В первом случае результаты вторичной номинации предстают как принятые языком и конвенциально закрепленные значения словесных знаков, во втором - как окказиональное их употребление в несобственной для них номинативной функции. При этом в самих процессах вторичной номинации нет существенной разницы. Однако в языке такие вторичные наименования, которые представляют собой наиболее закономерные для системы данного языка способы именования и восполняют недостающие в нем номинативные средства.

В отличие от первообразных наименований, все вторичные наименования формируются на базе того значения слова, чье имя используется в новой для него функции называния. Однако в сфере вторичной номинации различаются два принципиально различных способа отображения действительности и отнесения понятийно-языкового содержания наименований к обозначаемым объектам.

Первый способ вторичной номинации состоит в том, что здесь имеет место непрямое отображение внеязыкового объекта, опосредуемое предшествующим значением слова, те или иные признаки которого играют роль внутренней формы, переходя в новое смысловое содержание. Сформировавшийся таким образом смысл соотносится с неязыковым рядом автономно. Поэтому и характер номинативной ценности нового лексического значения зависит от той смысловой информации, которая заключена в нем, что выражается в самостоятельной номинативной функции такого рода номинативно-производных значений слов.

Второй способ вторичной номинации осложняется подключением к процессу наименования комбинаторно-синтезирующей деятельности сознания и соответствующей языковой техники. Вследствие этого в отношении именования здесь участвует еще одно или несколько других наименований, уже существующих в языке. Иными словами, такой способ заключается в том, что, наряду с непрямым характером отображения действительности, опосредованным преемственностью некоторых элементов из предшествующего значения слова, формирование смысла нового наименования протекает здесь под непосредственным воздействием смыслового содержания другого наименования, которое детерминирует характер отображения действительности в новом отношении именования, задавая тот или иной ракурс ее рассмотрения, и тем самым также опосредуя это отображение. Поэтому и сформировавшиеся понятийно-языковое содержание таких наименований соотносится с внеязыковым рядом, не автономно, а косвенно. Характер номинативных ценностей новых лексических значений, их способность обозначать фрагменты действительности, тесно связан со значением опорного наименования, что находит выражение в несамостоятельной номинативной функции таких косвенно-производных значений слов и проявляется в синтагматической обусловленности их выбора и комбинации в ходе построения предложения. [Телия В.Н., 1977: 14]

В процессе вторичной номинации всегда имеет место взаимодействие четырех компонентов: действительность - понятийно-языковая форма ее отображения - переосмысляемое значение языковой формы, опосредующее отнесенность нового смысла к действительности, - языковая форма во вторичной для нее функции наречения.

При непрямой номинации предшествующее значение языковой формы передает часть информации, существенной для обозначаемого объекта, во вновь формирующееся понятийно-языковое содержание имени. Направленность номинативно-производных значений слов на внеязыковой ряд имеет автономных характер и не нуждается в комбинаторной поддержке данного значения другими словами.

Качественное отличие номинативно-производных, непрямых значений слов от значений прямых состоит в том, что они обозначают предметы, процессы, качества, атрибутируя им и часть несобственных для них признаков, поэтому такие значения всегда специфичнее по содержанию, чем свойства класса объектов, к которым они приложимы. Скрытая в номинативно-производных значениях слов смысловая опосредованность проявляется и в ограниченном диапазоне их сочетаемости, часто суженном относительно свойств обозначаемых объектов, и в наличии у них таких лексических связей, которые эти значения наследуют от предшествующих. Так, например, «волнение» - массовое выражение недовольства, протеста против чего-нибудь, также обозначает «беспорядочное, хаотичное проявление недовольства», наследуя эти признаки от основного значения, поэтому невозможны сочетания «планомерные, организованные волнения». [Ермакова О.П., 2000: 12]

При вторичном использовании слов в новой для них функции называния закономерно возникает смысловая преемственность наименований, что приводит к многозначности словесных знаков. Номинативная производственность обычно выражается в мотивированности вторичных наименований, в наличии у них внутренней формы, выступающей как посредник между новым смыслом и его отнесенностью к действительности. Переосмысляемое значение словесного знака не только приспосабливается к выражению нового для него внеязыкового содержания, но и опосредует его в самом процессе отражения. При этом необходимо отметить, что если в номинативном акте преобладают прагматические факторы, то мотив выбора языковой формы может сообразно с использованием фантазии именующего далеко отойти от ядра опосредуемого значения, что особенно характерно для жаргонной сферы номинации. [Телия В.Н, 1981: 16]

Система образов, потенциально предназначенных для выражения предикативных признаков, весьма разнообразен и включает в себя наименования, актуализирующие как внешние, так и внутренние характеристики субъекта референции. В системе средств метафорического переноса метафорическую номинацию отличает способность к единовременному выражению комплекса ассоциирующихся с образом-символом предикативных характеристик, способность к экспликации не только внешних, но и внутренних характеристик и тесное взаимодействие между ними на основе системы аксиологических ценностей, закрепленных в сознании носителей языка. Метафорическая номинация дает возможность выразить не только качества или свойства, имеющие эквиваленты в нейтральных языковых структурах, но и значение, не поддающиеся точной языковой экспликации при использовании нейтральной лексики.

В образовании метафоры также нередко участвуют ассоциативно- образные средства метафорической номинации.

Система ассоциативно-образных средств, используемых при метафорической номинации, может обладать в предложении различным статусом, в частности, выступать в качестве предиката. Метафорическая предикация имеет место в том случае, если в предложении в качестве предиката употребляется лексема, соотносимая с субъектом не прямо, а опосредованно, через вспомогательный субъект, обладающий в сознании носителей языка значением типового образа - носителя данной предикативной характеристики.

Генитивные метафоры, структура которых в обязательном порядке включает в себя основной и вспомогательный субъекты, по формальным показателям сближаются с метафорическими приложениями и метафорической предикацией с существительными в именительном падеже в позиции предиката, однако с точки зрения семантических значений, обладают существенными отличиями. С помощью метафорических приложений и предикатов говорящий, как правило, дает общую характеристику предмета общения, тогда как в генитивных метафорических конструкциях он характеризуется по одному или нескольким из свойственных ему предикативных признаков: по размеру, по форме, по температуре, по цвету, по структуре, по ширине и так далее. Генитивные метафоры ориентированы на описание объективных показателей с точки зрения субъективного их восприятия, поэтому они в меньшей степени, чем остальные структуры, выражают отношение к описываемым фактам с аксиологических оценочных позиций.

Атрибутивные и адвербиально-атрибутивные метафорические конструкции составляют наиболее продуктивную разновидность метафорических переносов, в силу того, что их структура предназначена для реализации самых разнообразных оттенков метафорического значения. Среди данных метафорических структур по частотности употребления заметно выделяется группа атрибутивных словосочетаний, основу которых составляют прилагательные, существительные и наречия, обладающие метафорическим значением: sad blow - досадный удар, golden age - золотые годы и так далее.

Вторую группу атрибутивных конструкций образуют словосочетания причастия, герундий и инфинитивы, обладающие метафорическим значением: servants eating their heads off - служащие съедающие их головы и так далее. [Кубрякова Е.С., 1988: 87]

Согласно классификации, предложенной Н. Д. Арутюновой, метафоры разделяются на:

• § номинативные , состоящие в замене одного дескриптивного значения другим и служащие источником омонимии;
• § образные метафоры , служащие развитию фигуральных значений и синонимических средств языка;
• § когнитивные метафоры , возникающие в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов (переноса значения) и создающие полисемию;
• § генерализирующие метафоры (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающие в лексическом значении слова границы между логическими порядками и стимулирующие возникновение логической полисемии.

Метафоризация значения может протекать в пределах одной семантической категории, т. е. либо в пределах идентифицирующих слов, либо в разряде семантических предикатов, но она может сопровождаться смысловой транспозицией, изменением семантического типа, т. е. переходом из разряда идентифицирующих слов в категорию предикатов или наоборот. Рассмотрим эти возможности.

Номинативная метафора

Метафора не выходит за рамки идентифицирующей (конкретной) лексики, когда к ней прибегают в поисках имени для некоторого класса предметов. Стадия предиката, проходимая словом при изменении его значения, оказывается транзиторной и обычно не оставляет следа в семантическом поле признаковых слов. Метафора в этом случае является не более чем техническим приемом извлечения нового имени из старого лексического запаса, ср. глазное яблоко, луковица (церкви), быки (опора моста), собачка (гашетка), собачка (зубчатого колеса), ушная раковина и т. п.

Номинативная метафора возникает на основе семантически автономной лексики, организованной таксономическим принципом, она одночленна, лишена деметафоризующего микроконтекста. Однако в рамках конкретной лексики существует вид отношений, ослабляющих взаимную независимость имен. Это отношения части и целого. Части предметов регулярно получают метафорические наименования, ср. носик, ручка, головка, ножка, ствол, плечо, шейка, ушко, лапка, горлышк о и т. д.

Обозначая часть предмета, метафорическое имя сразу включается в словосочетание, проясняющее его предметную отнесенность, ср. рукав реки, спинка кресла, ушко иглы, ножка бокала и пр. Это и способствует продуктивности метафоры в данном семантическом поле.

«Идентифицирующая» метафора составляет ресурс номинации, а не способ нюансировки смысла. Семантический процесс сводится к замене одного дескриптивного (многопризнакового) значения другим, ср. журавль (птица) и журавль (колодца), лист (растения) и лист (бумаги), игла (швейная) и игла («единица» хвои).

Метафора, используемая в номинативных целях, порождает омонимию. Классическая семантика говорит в этом случае о переносе названия. Такого рода перенос обычно опирается на сходство предметов по какому-либо внешнему, очевидному признаку. Метафора этого типа наглядна. Отвечая акту уподобления, она не производит вспышки, представляющей предмет в новом, преображающем его свете. Она не подсказывает, а указывает. Выполнив номинативную функцию, метафора исчезает. При этом угасание образа в общем случае не побуждает говорящих прибегнуть к новой, более живой и свежей метафоре.

10. одной из существенных функций переносно употребляемых слов является функция назывная, иначе номинативная (лат. nominatio – "называние, наименование"). Эту задачу выполняют сухие метафоры: лисички (сорт грибов), бородка (часть ключа), зонтик (тип соцветия), ствол (часть орудия), гусеница (цепь, надеваемая на колеса), молния (род застежки или вид телеграммы), гребень (нарост на голове птиц или приспособление, инструмент), лицевой (в словосочетании "лицевая сторона материи"); Метафора (от греч. metaphora – "перенос") – это перенос названия по сходству, а также само переносное значение, в основе которого лежит сходство. Описание процесса обнаружения сходства между предметами и появление затем метафоры, обусловленной сходством, можно найти у разных авторов. Так, у В. Солоухина в повести "Владимирские проселки" читаем: "А вот тоже колокольчик, но очень странный. Он совсем круглый и похож больше на готовую ягоду. А еще он похож на крохотный, фарфоровый абажурчик, но такой нежный и хрупкий, что вряд ли можно сделать его человеческими руками. Будет чем полакомиться и ребятишкам, и тетеревам. Ведь на месте абажурчика вызреет сочная, черная, с синим налетом на кожице ягода черника". Писатель указал сначала на сходство цветка черники с абажурчиком по форме (назвав его колокольчиком и уточнив, что он совсем круглый; кроме того, по краям у него маленькие частые зубчики, похожие на бахрому абажура; этот последний признак не назван, но читатель его предполагает), и вот после того как наше воображение направлено по желаемому автором пути, прямо или косвенно дано представление о характере сходства, писатель употребил уже метафору абажурчик (в последней фразе приведенного отрывка).

Сходство между предметами (явлениями), на основании которого становится возможным "именем" одного предмета называть другой, бывает самым разнообразным. Предметы могут быть похожи а) формой (как похож на абажурчик цветок черники); б) расположением; в) цветом; г) размером (количеством, объемом, протяженностью и т.д.); д) степенью плотности, проницаемости; е) степенью подвижности, быстроты реакции; ж) звучанием; з) степенью ценности; и) функцией, ролью; к) характером производимого на наши чувства впечатления и т.д. Ниже приводятся метафоры, в которых отражены указанные разновидности сходства:

а) (формы) кольцо колбасы, дуги бровей, гребень птицы (горы), лента дороги, луковки церквей, воронка разрыва, ствол орудия, головка сыра, пузатый чайник, острые скулы, горбатые крыши;

б) (расположения) голова (хвост) кометы, поезда, подошва (макушка) горы, плечи рычага, газетный подвал, цепь озер, крыло здания;

в) (цвета) медь волос, коралловые губы, пшеничные усы, шоколадный загар, собирать лисички, бутылочные (изумрудные) глаза, песочная рубаха, бледное небо, золотая листва;

г) (размера, количества) поток (океан) слез, ни капли таланта, гора вещей, море голов, туча комаров, деревья-карлики, каланча (о чрезмерно высоком человеке), крошка (о маленьком ребенке);

д) (степени плотности) чугунные ладони, железные мускулы, кисель дорог, стена дождя, кисея тумана, зефир (сорт конфет);

е) (степени подвижности) чурбан, колода (о неповоротливом, медлительном человеке), юла, стрекоза (о подвижном ребенке, о непоседе), быстрый ум, бегут (мчатся) облака, поезд ползет еле-еле;

ж) (характера звучания) дождь барабанит, визг пилы, ветер завыл, вой ветра, загоготал (заржал) от удовольствия, скрипучий голос, мачты стонут (поют), шепот листьев;

з) (степени ценности) золотые слова, цвет общества, соль разговора, гвоздь программы, перл творений, жемчужина поэзии, ноль, козявка (о незначительном, ничтожном человеке);

и) (функции) цепи рабства, брачные оковы, паутина лжи, сковать чьи-либо действия, надеть на кого-либо узду, погасить ссору, факел знаний, искусственный спутник, ключ проблемы;

к) (впечатления, производимого отвлеченным предметом или свойствами предмета, лица) ледяной взор, теплая встреча, горячая любовь, черная измена, кислое выражение, сладкие речи, лед (броня) равнодушия, крыса (презрительная характеристика человека), пробить стену непонимания.

Метафоры различаются не только характером сходства (о чем говорилось выше), но и степенью распространенности и образности (последнее свойство, образность, тесно связано со степенью распространенности, употребительности метафоры). С этой точки зрения можно выделить следующие группы метафор:

общеязыковые (общеупотребительные) сухие;

общеупотребительные образные;

общепоэтические образные;

общегазетные образные (как правило);

Общеязыковые сухие метафоры – это метафоры-названия, образность которых совершенно не ощущается: "лицевая сторона материи", "ушел (пришел) поезд", "стрелки часов", "крыло самолета (мельницы)", "географический пояс", "ушко иглы", "шляпка гриба (гвоздя)", "фартук машины", "садится туман", "гусеницы трактора", "собирать лисички", "сообщить молнией", "вшить молнию", "солнце встает (зашло)", "чистить бутылки ершом" и т.д.*

В толковых словарях эти необразные метафоры приведены под цифрами 2, 3, 4 и т.д. без пометы nepен. (переносное), что свидетельствует о том, что данные метафоры не ощущаются как образные, как картинные обозначения.

Общеупотребительные (или общеязыковые) образные метафоры – это не прямые, а иносказательные, картинные обозначения предметов, явлений, признаков, действий, это слова-характеристики, широко используемые и в письменной и в устно-обиходной речи. Например, если прямыми общепринятыми, "официальными", так сказать, наименованиями большого количества чего-либо являются слова "много", "множество", то его картинные, фигуральные обозначения – образные метафоры море, поток, ручей ("море огней", "поток, ручьи слез"), лес ("лес рук"), туча ("туча комаров"), гора ("гора вещей"), океан ("океан звуков") и т.д. Еще примеры общеупотребительных образных метафор: бархатный ("бархатные щечки"), ворковать (в значении "вести вдвоем нежный разговор"), жемчужина ("жемчужина поэзии"), звезда ("звезды экрана", "звезды хоккея"), зверь (о жестоком человеке), здоровый ("здоровая идея"), каменный ("каменное сердце"), переварить ("я еще не переварил эту книгу"), пилить (в значении "ругать")* и др.

Такие общеупотребительные образные метафоры даются в толковых словарях под цифрами 2, 3, 4 и т.д. или со знаком // к какому-либо значению в сопровождении пометы перен., наличие которой говорит об ощущаемой переносности данного значения, об образности метафоры.

Общепоэтические образные метафоры отличаются от только что приведенных тем, что они более характерны для художественной речи (поэтической и прозаической). Например: весна (в значении "молодость"): "Куда, куда вы удалились, Весны моей златые дни?" (П.); "И я, как весну человечества, рожденную в трудах и в бою, пою мое отечество, республику мою!" (Маяк.); дремать (в значениях "быть неподвижным" или "не проявляться, оставаться в бездействии"): "Дремлет чуткий камыш" (И.Ник.);

Общегазетные метафоры – это метафоры, активно используемые в языке печати (а также в языке радио и телепередачи) и несвойственные, как правило, ни обычной обиходной речи, ни языку художественной литературы. К ним относятся:

старт, стартовать ("стартует новая техника", "на старте года"), финиш, финишировать ("финишировал песенный фестиваль", "на финише года"),

Наконец, индивидуальные метафоры – это необычные образные употребления слов того или иного автора (почему их и называют также авторскими), не ставшие общенародным или общелитературным (или общегазетным) достоянием.

11. Метонимия. Типы метонимии. Использование метонимии в речи и в средствах массовой информации. Метонимия (от греч. metonymia – "переименование") – это перенос названия по смежности, а также само переносное значение, которое возникло благодаря такому переносу. В отличие от переноса метафорического, который обязательно предполагает сходство предметов, действий, свойств, метонимия основана на соположении, смежности предметов, понятий, действий, ничем друг на друга не похожих. Например, такие разные "предметы", как промышленное предприятие и работники этого предприятия, могут быть названы одним и тем же словом завод (ср.: "строится новый завод" и "завод выполнил план "); одним словом мы именуем страну, государство и правительство страны, государства (ср.: "народ Франции" и "Франция заключила договор") и т.д.

В зависимости от того, какой именно смежностью связаны предметы (понятия), действия, различают метонимию пространственную, временную и логическую*.

Пространственная метонимия основана на пространственном, физическом соположении предметов, явлений. Распространеннейший случай пространственной метонимии – перенос наименования помещения (части помещения), учреждения и т.п. на людей, живущих, работающих и т.д. в этом помещении, на этом предприятии. Ср., например, "многоэтажный дом", "просторная изба", "огромный цех", "тесная редакция", "студенческое общежитие" и т.д., где слова дом, изба, цех, редакция, общежитие использованы в прямом значении для именования помещения, предприятия, и "весь дом вышел на субботник", "избы спали", "цех включился в соревнование", "

При временнoй метонимии предметы, явления смежны, "соприкасаются" во времени их существования, "появления".

Такой метонимией является перенос названия действия (выраженного существительным) на результат – на то, что возникает в процессе действия. Например: "издание книги" (действие) – "роскошное, подарочное издание" (результат действия); "художника затрудняло изображение деталей" (действие) – "на скале высечены изображения зверей" (т.е. рисунки, а значит, результат действия); подобные метонимические переносные значения, появившиеся на основе временной смежности, имеют и слова вышивка ("платье с вышивкой"),

Очень распространена и метонимия логическая. К логической метонимии можно отнести:

а) перенос названия сосуда, емкости на объем того, что содержится в сосуде, емкости. Ср. "разбить чашку, тарелку, рюмку, кувшин", "потерять ложку", "закоптить кастрюлю", "завязать мешок" и т.д., где слова чашка, тарелка, рюмка, кувшин, ложка, кастрюля, мешок употреблены в прямом значении как названия вместилища, и "попробовать ложку варенья", б) перенос названия вещества, материала на изделие из него: "выставка фарфора", "выиграли золото, бронзу" (т.е. золотую, бронзовую медали), "собирать керамику", "передавать нужные бумаги" (т.е. документы), "разбить стекло", "писать акварели", "полотно кисти Левитана" ("холст Сурикова"), "ходить в капроне, в мехах" и т.д.;

г) перенос названия действия на вещество (предмет) или на людей, с помощью которых осуществляется это действие. Например: замазка, пропитка (вещество, которым производят замазку, пропитку чего-либо), подвеска, зажим (приспособление для подвески, зажима чего-либо), защита,

д) перенос названия действия на место, где оно происходит. Например: вход, выход, объезд, остановка, переход, поворот, проход, переправа (место входа, выхода, объезда, остановки, перехода, поворота, прохода, переправы, т.е. место совершения этих действий);

е) перенос названия свойства, качества на то или того, что или кто обнаруживает, имеет это свойство, качество. Ср.: "бестактность, грубость слов", "глупость человека", "бездарность проекта", "нетактичность поведения", "колкость реплик

ж) перенос названия географического пункта, местности на то, что в них производится, ср. цинандали, саперави, гавана, гжель и т.д.

Метонимический перенос наименования свойствен и глаголам. Он может быть основан на смежности предметов (как и в двух предыдущих случаях). Ср.: "выколотить ковер" (ковер вбирает в себя пыль, которую и выколачивают), "вылить статую" (выливают металл, из которого получается статуя); другие примеры: "кипятить белье", "ковать меч (гвозди)", "нанизать ожерелье" (из бисера, ракушек и т.п.), "намести сугроб" и т.д. Метонимическое значение может возникать и благодаря смежности действий. Например: "магазин открывается (=начинается торговля) в 8 часов" (открытие дверей служит сигналом начала работы магазина).

Как и метафоры, метонимии различны по степени распространенности и выразительности. С этой точки зрения среди метонимий могут быть выделены общеязыковые невыразительные, общепоэтические (общелитературные) выразительные, общегазетные выразительные (как правило) и индивидуальные (авторские) выразительные.

Общеязыковыми являются метонимии литье, серебро, фарфор, хрусталь (в значении "изделия"), работа (то, что сделано), замазка, пропитка (вещество), защита, нападение, завод, фабрика, смена (когда этими словами называют людей), вход, выход, переезд, переправа, поворот и т.п. (в значении место действия), лисий, норковый, заячий, беличий и т.п. (как признак, изделия) и многое другое*. Как и общеязыковые метафоры, метонимии сами по себе абсолютно невыразительны, подчас не воспринимаются как переносные значения.

Такие метонимии приведены в толковых словарях под цифрами 2, 3 и т.д. или даются за знаком // в каком-либо значении слова без пометы перен.

Общепоэтические (общелитературные) выразительные метонимии – это лазурь (о безоблачном голубом небе): "Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури" (П.);

К общегазетным метонимиям можно отнести такие слова, как белый (ср. "белая страда", "белая олимпиада"), быстрый ("быстрая дорожка", "быстрая вода", "быстрые секунды" и др.), зеленый ("зеленый патруль", "зеленая жатва"), золотой (ср. "золотой прыжок", "золотой полет", "золотой клинок", где золотой – "такой, который оценен золотой медалью", или "такой, с помощью которого завоевана золотая медаль") и т.д.

12. Синекдоха. Использование синекдохи в речи и в средствах массовой информации. Синекдоха (греч. synekdoche) – это перенос наименования части предмета на весь предмет или, наоборот, перенос наименования целого на часть этого целого, а также само значение, возникшее на основании такого переноса. Давно уже мы пользуемся такими синекдохами, как лицо, рот, рука, имея в виду человека (ср. "в семье пять ртов", "главное действующее лицо", "у него там рука" (называя именем части целое – человека), столовая, передняя, комната, квартира и т.д., когда подразумеваем под столовой, передней, комнатой, квартирой "пол" (или стены) столовой (комнаты, квартиры) и т.д., т.е. обозначаем именем целого его часть (ср.: "столовая отделана дубовыми панелями", "квартира оклеена обоями", "комната окрашена заново" и т.д.). Еще примеры синекдохи обоих видов: голова (о человеке большого ума): "Бриан – это голова" (И. и П.), копейка (в значении "деньги"): "...веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку, эта вещь надежнее всего на свете" (Гог.); номер ("предмет, обозначенный какой-либо цифрой"): "– Не придется нам ехать четырнадцатым номером! – говорит он. – Опоздали сильно" (Ч.); светило ("солнце"): "Но странная из солнца ясь струилась, – и, степенность забыв, сижу разговорясь с светилом постепенно" (Маяк.) и т.д.*

Не следует относить к лексической синекдохе употребления типа "Любите книгу", "Продавец и покупатель, будьте взаимно вежливы", "Тигр относится к семейству кошачьих", "Выставка революционного плаката" и т.п. При лексической синекдохе (скажем, рот в значении "человек") один класс предметов ("человек") обозначается "именем" совсем другого класса предметов ("рот"). А книга, продавец, покупатель, тигр, плакат в примерах, приведенных выше, – это формы единственного числа, использованные в значении форм множественного числа для наименования тех же самых предметов. Это, если и употреблять термин "синекдоха", синекдоха грамматическая, явление принципиально иное по сравнению с синекдохой лексической.

Как и метафора и метонимия, синекдоха может быть общеупотребительной (сухой и выразительной) и индивидуальной. Слова рот, лицо, рука, лоб, когда они служат для обозначения человека, – общеязыковые, общеупотребительные синекдохи, при этом лоб и рот – синекдохи, сохранившие выразительность. Распространена синекдоха борода (в значении "бородатый человек"; преимущественно в обращении). А вот усы – синекдоха индивидуальная. Она встречается, например, в романе В. Каверина "Два капитана" (Усами называли в этом романе ученики учителя географии). Общепоэтической является синекдоха звук в значении "слово", ср.: "Ни звука русского, ни русского лица" (Гриб.); "Москва... как много в этом звуке / Для сердца русского слилось!" (П.). Юбка (ср. "бегать за каждой юбкой") – общеупотребительная синекдоха. А названия многих других видов одежды, используемых для обозначения человека (в такой одежде), воспринимаются как синекдохи индивидуальные. Ср., например: "А-а! – с укоризной заговорила волчья шуба" (Тург.); "Так, так... – бормочет ряска [от "ряса"], поводя рукой по глазам" (Ч.); "Какую важную, роковую роль играет в ее жизни удаляющаяся соломенная шляпа" (Ч.); "– Я скажу вам откровенно, – отвечала панама. – Сноудену пальца в рот не клади" (И. и П.); "Подозрительные брюки были уже далеко" (И. и П.). Контекстными, не языковыми употреблениями являются многие синекдохи, возникающие в разговорной речи. Например: "Не видите, я с человеком (т.е. "с нужным человеком") разговариваю". Такие контекстные синекдохи, типичные для обычной разговорной речи, отражены в литературе. Например: "[Клавдия Васильевна:] Познакомь, Олег. [Олег:] С косой – Вера, с глазами – Фира" (Роз.). (В пьесе Розова Вера – девочка с толстой косой, Фира – с большими красивыми глазами).

МЕТАФОРА (греч. «перенос»), троп или фигура речи, состоящая в употреблении слова, обозначающего некоторый класс объектов (предметов, лиц, явлений, действий или признаков), для обозначения другого, сходного с данным, класса объектов или единичного объекта; напр.: волк , дуб и дубина , змея , лев , тряпка и т.п. в применении к человеку; острый , тупой – о свойствах человеческого ума и т.п. В расширительном смысле термин «метафора» относят также к другим видам переносного значения слова.

Метафора – один из основных приемов познания объектов действительности, их наименования, создания художественных образов и порождения новых значений. Она выполняет когнитивную, номинативную, художественную и смыслообразующую функции.

В создании метафоры участвуют четыре компонента: две категории объектов и свойства каждой из них. Метафора отбирает признаки одного класса объектов и прилагает их к другому классу или индивиду – актуальному субъекту метафоры. Когда человека называют лисой , ему приписывают признак хитрости, характерный для этого класса животных, и умение заметать за собой следы. Тем самым одновременно познается сущность человека, создается его образ и порождается новый смысл: слово лиса приобретает фигуральное значение «льстец, хитрый и лукавый обманщик». Наделенный таким свойством человек может получить прозвище Лиса , Лис , Лиса Патрикеевна (нар.-поэт.) или фамилию Лисицын. Таким образом, все отмеченные выше функции метафоры оказываются реализованными. Характеристика той категории объектов, которая обозначена метафорой, национально специфична. Она может принадлежать фонду общих представлений о мире носителей языка, мифологии или культурной традиции. Так, например, в русском языке осел в метафорическом смысле означает «(упрямый) дурак», а в испанском словом el burro (букв. «осел») называют трудолюбивого человека.

Суть поэтической метафоры часто видят в сближении очень далеких классов объектов; напр.: Русь – поцелуй на морозе (В.Хлебников); Любовь – пьянящее вино ; Совесть , когтистый зверь , скребущий сердце , совесть , незваный гость , докучный собеседник , заимодавец грубый , эта ведьма , от коей меркнет месяц и могилы смущаются и мертвых высылают (Пушкин).

Взаимодействие с двумя различными классами объектов и их свойствами создает основной признак метафоры – ее двойственность. В семантическую структуру метафоры входят два компонента – ее значение (свойство актуального субъекта метафоры) и образ ее вспомогательного субъекта. Называя Собакевича медведем, имя медведь относят к классу объектов, а некоторые признаки, ассоциируемые с этим классом (крепость, грубую силу, косолапость и др.), – к индивиду (актуальному субъекту метафоры). Образ класса и совокупность характерных для него признаков дают ключ к сущности субъекта метафоры. Образная метафора выполняет характеризующую функцию и обычно занимает в предложении позицию предиката. В именной позиции образная метафора часто предваряется указательным местоимением, отсылающим к предшествующему утверждению: Петр – настоящий крокодил. Этот крокодил готов всех проглотить. В поэтической речи, однако, метафора может вводиться прямо в именную позицию (метафора-загадка): Били копыта по клавишам мерзлым (т.е. булыжникам) (Маяковский). Номинализация (субстантивация) метафорических предложений, при которых метафора переходит в именную позицию, порождает так называемую генитивную метафору (т.е. метафору, выражаемую конструкцией с родит. падежом): Зависть – это яд ® яд зависти ; напр.: червь сомнения , звезды глаз , вино любви. Генитивная метафора не употребительна в русском языке при личном субъекте: *осел Ивана , *медведь Собакевича. Такая конструкция распространена в романских языках: франц. cet âne de Jean , исп. el burro de Juan , итал. l"asino di Giovanni букв. «этот осел-Иван».

Оба основных типа полнозначных слов – имена предметов и обозначения признаков – способны к метафоризации значения. Чем более дескриптивным (описательным) и диффузным является значение слова, тем легче оно получает метафорические смыслы.

Метафора не выходит за рамки конкретной лексики, когда к ней прибегают в поисках имени для некоторого класса реалий. Метафора в этом случае составляет ресурс номинации. Вторичная для метафоры номинативная функция служит для образования имен классов предметов и имен лиц. Семантический процесс в конечном счете сводится к замене одного образного (дескриптивного) значения другим; напр. журавль (птица) и журавль (шест для поднятия воды из колодца), белок (яйца) и белок (глаза), рукав (часть одежды, покрывающая руку) и рукав (отделившийся от русла реки поток), ножка (маленькая нога) и ножка (опора мебели, стойка) и др. Чтобы избежать двусмысленности, этот тип метафоры стремится войти в микроконтекст, проясняющий ее предметную отнесенность. Если метафора обозначает часть предмета, то к нему присоединяется указание на целое: ножка бокала (стула ), игольное ушко , спинка кресла , дверная ручка. Номинативная метафора создает прозвища и клички индивидов, которые затем могут превратиться в имена собственные (напр.: Коробочка , Клещ , Сова ). Утверждаясь в номинативной функции, метафора утрачивает образность: горлышко бутылки , анютины глазки , ноготки , быки моста , лист (бумаги ). Метафора в этом случае является техническим приемом извлечения нового имени из старого лексикона.

Процесс метафоризации, протекающий в сфере признаковых слов, заключается в сопоставлении одному классу объектов или индивиду свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса. Так, прилагательное острый , характеризующее в прямом смысле режущие и колющие предметы (острый нож , острая игла ), получает метафорическое значение в таких сочетаниях, как острый ум , острое зрение , острое слово , острый конфликт , острая боль , острый кризис и т.п. Глагол выть , который в прямом смысле относится к животным (волкам, собакам), может характеризовать также звуки природы: ср. волк воет и ветер (буря ) воет. В этом типе метафоры указан признак, но нет отсылки к его носителю – термину сравнения, имплицируемому прямым значением признакового слова. Признаковая метафора выводима из сравнительного предложения: Ветер шумит так , как будто воет зверь (волк ) ® Ветер воет как зверь ® Ветер воет. Метафора этого типа служит источником полисемии слова.

Существует ряд общих закономерностей метафоризации значения признаковых слов: физический признак предмета переносится на человека, способствуя выделению и обозначению психических свойств личности (тупой , резкий , мягкий , твердый , жесткий , глубокий человек ); признаки и действия человека и животных переносятся на явления природы (принцип антропо- и зооморфизма: Буря плачет ; Утомленное солнце грустно с морем прощалось ), атрибут предмета преобразуется в атрибут отвлеченного понятия (глубокое/поверхностное суждение , пустые слова ), признаки природы и натуральных классов объектов переносятся на человека (ветреная погода и ветреный человек , темная ночь и темная личность ). Процессы метафоризации, таким образом, могут протекать в противоположных направлениях: от человека к природе и от природы к человеку, от неодушевленного к одушевленному и от живого к неживому. Человек собирает и концентрирует вокруг себя предикаты предметов и животных, но и сам охотно делится с ними своими предикатами. В ряде случаев передача осуществляется настолько регулярно, что говорящих покидает чувство смыслового сдвига. Ситуация регулярного взаимного обмена изживает метафору.

В общем случае признаковая метафора развивается от более конкретного значения к более абстрактному. Наиболее очевидными метафорическими потенциями обладают следующие типы предикатов: 1) конкретные прилагательные (светлый , темный , низкий , высокий , горячий , холодный и т.п.); 2) глаголы со значением механического действия (грызть , пилить , рубить , бежать , падать и т.п.); 3) предикаты, характеризующие узкий круг объектов и тем самым недвусмысленно отсылающие к термину сравнения (созревать , увядать , таять , течь , приносить плоды и т.д.).

Относя чувственно воспринимаемые признаки к отвлеченным и непосредственно не наблюдаемым объектам, метафора выполняет гносеологическую (познавательную) функцию. Она формирует область вторичных предикатов – прилагательных и глаголов, характеризующих непредметные сущности, свойства которых выделяются по аналогии с доступными восприятию признаками физических предметов и наблюдаемых явлений.

Признаковая метафора регулярно служит задаче создания лексики «невидимых миров» – духовного начала человека, его внутреннего мира, моделей поведения, нравственных качеств, состояний сознания, эмоций, поступков. Внутренние свойства человека могут быть охарактеризованы такими физическими признаками, как горячий и холодный , мягкий и твердый , открытый и замкнутый , легкий и тяжелый , темный и светлый , глубокий и поверхностный , яркий и серый и многими другими. Приведенные атрибуты относятся к разным аспектам человека: яркая (светлая ) личность , тихий нрав , глубокий ум , легкий характер , низкий поступок и т.д. Метафоры такого рода обычно опираются на аналогии, образуя своего рода «метафорические поля». Так, в основе метафор эмоций лежат аналогии: с жидким, текучим веществом (страсти кипят , прилив чувств , хлебнуть горя , испить чашу страдания , волна нежности ), с огнем (гореть желанием , любовный пыл , пламя любви , огонь желания ), с воздушной стихией (буря страстей , вихрь , шквал , порыв чувств , чувства обуревают) , с болезнью, отравой (лихорадка любви , переболеть любовью , зависть отравляет душу) , с живым существом (чувства рождаются , живут , говорят , умирают , пробуждаются ) и др. Метафоры отрицательных эмоций часто основываются на аналогии со всем тем, что причиняет боль путем внешнего, механического воздействия. Негативные чувства грызут , терзают , гложут , кусают , ранят , точат , режут по сердцу , пронзают сердце , колют; напр.: Разлука их обоих съест , Тоска с костями сгложет (Б.Пастернак).

Такого рода метафоры создают тонко семантически дифференцированный язык чувств и вместе с тем обнаруживают тенденцию к семантическому сближению; напр. значение «разлюбить» может быть передано следующими метафорами: любовь потухла , угасла , умерла , смолкла ; к сильному чувству применимы такие метафоры, как буря (пожар , вихрь , кипение , накал ) страстей. Образность метафоры в этом случае ослабевает. Это подтверждается скрещением, контаминацией образов; напр.: Недремлющий голос совести не переставал грызть меня (Л.Толстой), Любовь , отрава наших дней , Беги с толпой обманчивых мечтаний (А.Пушкин).

Метафора, состоящая в переносе признака от предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идее, теории, концепции и другим абстрактным понятиям, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, целенаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и др.: предшествовать , следовать , вытекать , выводить , делать вывод , заключать , вести к чему-либо и др. К метафоре восходят союзы хотя , несмотря на то , что , ввиду , вопреки. В этой сфере также действуют ключевые метафоры, задающие аналогии между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры. Так, рассуждение обычно организовано аналогией с движением по пути, предопределяющей метафоры исходного пункта и конечной цели движения, а также остановки, возвращения и сокращения пути. Для научного дискурса характерны такие выражения, как отправной (конечный ) пункт рассуждений , перейдем к следующему пункту (тезису ), остановимся на этом положении , вернемся к исходной гипотезе и т.д. Итак, ключевые метафоры прилагают образ одного фрагмента действительности к другому ее фрагменту. Они обеспечивают его концептуализацию по аналогии с уже сложившейся системой понятий. Так, со времен Маркса стало принято думать об обществе, как о некотором доме (здании, строении). Эта метафора позволяет выделять в обществе базис (фундамент), различные структуры (инфраструктуры, надстройки, иерархические лестницы и ступени), несущие опоры, блоки. Об обществе говорят в терминах строительства , воздвижения здания , разрушения , а коренные изменения в социуме интерпретируются как его перестройка.

Ассоциация общества со зданием, домом присутствует не только в социологии, но и в обыденном сознании людей. В 1937 Б.Пастернак сказал А.С.Эфрон: «Как все-таки ужасно прожить целую жизнь, и вдруг увидеть, что в твоем доме нет крыши, которая бы защитила тебя от злой стихии». Дочь Цветаевой на это ответила: «Крыша прохудилась – это правда, но разве не важнее, что фундамент нашего дома крепкий и добротный». Таким образом, основанные на аналогии ключевые метафоры предопределяют стиль мышления и выражения мыслей как в рамках той или другой научной парадигмы, так и в обыденной речи. Смена научной парадигмы сопровождается сменой ключевой метафоры. Так, биологическая концепция языка уподобляла его живому организму, позволяя говорить о живых и мертвых языках , сравнительно-историческое языкознание предложило метафоры языкового родства и языковых семей , для структуралистов ключевой стала метафора уровневой структуры языка . Соединяясь с отвлеченным субъектом, метафора быстро теряет образную силу и приобретает широкое, обобщающее значение.

В соответствии с описанными выше процессами могут быть выделены следующие основные типы языковой метафоры: 1) образная метафора, являющаяся следствием перехода идентифицирующего (многопризнакового, описательного) значения в предикатное (характеризующее) и служащая развитию синонимических средств языка; 2) номинативная метафора (перенос названия), состоящая в замене одного описательного значения другим и служащая источником омонимии; 3) когнитивная метафора, возникающая в результате сдвига в сочетаемости предикатных (признаковых) слов (прилагательных и глаголов) и создающая полисемию; 4) генерализирующая метафора (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающая в значении слова границы между логическими порядками и создающая предикаты наиболее общего значения.

Во всех случаях рано или поздно метафора исчезает: ее значение выравнивается по законам стандартной семантики. Сущность метафоры (ее семантическая двуплановость) не отвечает первичным коммуникативным назначениям основных компонентов предложения – его субъекта и предиката. Для указания на предмет речи метафора слишком субъективна; для предиката, содержащего сообщаемую информацию, – слишком неопределенна и неоднозначна. С этим связаны стилистические ограничения на употребление живых метафор. Они не используются в деловом и юридическом дискурсе: законах, распоряжениях, приказах, инструкциях, правилах, циркулярах, обязательствах и т.п., предполагающих исполнение предписаний и контроль за ним. Метафорой не пользуются в вопросах, рассчитанных на получение точной и недвусмысленной информации, и в ответах на них. Метафора употребительна в тех формах практической речи, в которых присутствует экспрессивно-эмоциональный и эстетический аспекты. Она удерживается во фразеологизмах, кличках, крылатых фразах, присказках, афоризмах; напр.: Человек человеку волк , Чужая душа – потемки , чужая совесть – могила ; Сердце без тайности – пустая грамота ; Свой глаз алмаз ; Закон – дышло: куда захочешь , туда и воротишь и др.

Метафора распространена во всех жанрах речи, предназначенных для воздействия на эмоции и воображение адресата. Ораторское искусство и публицистика широко пользуются метафорой. Метафора характерна для полемического, особенно политического дискурса, в котором она основывается на аналогиях: с войной и борьбой (нанести удар , выиграть сражение , команда президента ), игрой (сделать ход , выиграть партию , поставить на карту , блефовать , приберегать козыри , разыграть карту ), спортом (перетягивать канат , получить нокаут , положить на обе лопатки ), охотой (загонять в западню , наводить на ложный след ), механизмом (рычаги власти ), организмом (болезнь роста , ростки демократии ), театром (играть главную роль , быть марионеткой , статистом , суфлером , выйти на авансцену ) и др.

Естественное для себя место метафора находит в поэтической (в широком смысле) речи, в которой она апеллирует к воображению и через него к пониманию жизни и сути вещей. Метафору роднят с поэтическим дискурсом следующие черты: актуализация далеких и неочевидных связей, нераздельность образа и смысла, диффузность значения, допущение разных интерпретаций, устранение мотивировок и разъяснений. Метафора основана на принципах функционирования поэтического слова, компенсирующих отказ от мотивировок единственностью и точностью выбора. Метафора расцветает на почве поэзии, но она не составляет ее вершины. Порожденная воображением, метафора всегда – прямо или косвенно – соотнесена с действительным миром. Это отличает ее от символа, часто получающего трансцендентные смыслы. Метафора углубляет понимание чувственно воспринимаемой реальности, но не уводит за ее пределы.

Вопрос функционирования метафор в системе языковой коммуникации остается открытым предметом для изучения.

В "Поэтике" Аристотеля выделяется три сферы деятельности метафоры в языке:

Эстетическая - метафора призвана вызывать у человека положительные эмоции. Она придает речи выразительность, вызывает ощущение новизны и удивления.

Психологическая - метафора погружает процесс восприятия человеком мира в атмосферу психологической стабильности. Она способствует наглядному представлению передаваемой информации в виде образов. Метафора представляет неодушевленное одушевленным, наделяя отвлеченные понятия динамикой и жизненным содержанием.

Познавательная функция метафоры реализуется, прежде всего, в ее поясняющей деятельности. Она помогает избежать в суждениях многословия и способствует их лаконичному выражению.

Харченко В.К. предлагает следующую иерархию функций метафоры :

· номинативная,

· информативная,

· мнемоническая,

· стилеобразующая,

· текстообразующая,

· жанрообразующая,

· эвристическая,

· объяснительная,

· эмоционально - оценочная,

· аутосуггестивная,

· кодирующая,

· конспирирующая,

· игровая,

· ритуальная.

Номинативная функция метафор (метафора в названиях) заключается в возможность развития в слове переносных значений, что создает мощный противовес образованию бесконечного числа новых слов. Метафорические названия обогащают жизнь, создают своеобразную эстетику быта. Так, каждый день масленицы имел свое имя: встреча, заигрыш, лакомка, широкий четверг, тещины вечера, золовкины посиделки, прощеное воскресенье.

Номинативная функция метафоры столь естественна, столь характерна для самой метафоры, так отвечает ее природе, что в условиях метафорической номинации образность сохраняется труднее всего. Метафорическая номинация предмета приводит к быстрому угасанию образа, это подчеркивает Н. Д. Арутюнова, когда пишет об идентифицирующих метафорах типа носик чайника, ушко иголки. Номинативные свойства метафор просвечивают не только в пределах конкретного языка, но и на межъязыковом уровне. Образ может возникать при дословном переводе заимствованного слова и, наоборот, при переводе слов родного языка на другие языки.

Говорящие интуитивно осознают наглядную компоненту слов, и оценки ими степени образности слов в большинстве случаев совпадают. Веками сохраняющаяся в глубинах слова образность дарует слову вторую жизнь, когда это слово становится метафорой. Номинативная функция метафоры -- это презумпция образности любого слова.

Информационная функция (особенности метафорической информации) реализуется в способности метафор передавать информацию, создавая целостный, панорамный образ. Панорамность опирается на зрительную природу образа, заставляет по-новому взглянуть на гностическую сущность конкретной лексики, конкретных слов, которые становятся основой, сырьем, фундаментом любой метафоры. Чтобы метафора состоялась, зародилась, сработала, у человека должен быть щедрый запас слов-обозначений.

Вторым уникальным свойством метафорической информации является подключение огромной массы неосознаваемого к психическому отражению. Известно, что на бессознательном уровне за единицу времени перерабатывается в 10 млн. раз больше информации, чем на сознательном, и резкое расширение диапазона сознательных процессов за счет бессознательных привело бы человеческий организм к энергетическому банкротству. Глубинность наших образных ассоциаций у психологов -- специалистов по теории цвета -- сомнений не вызывает. Небесно-голубой цвет, очевидно, напоминает спокойствие безоблачного неба и ясной погоды, темно-красный -- грозовые тучи, черный -- непроглядную, полную опасности ночь, зеленый -- символ тепла, плодородия.

Наконец, третьим свойством метафоры, обусловливающим ее уникальность с позиций информационных систем, является плюрализм, множественность образного прочтения ситуации. Множественность образного прочтения хорошо видна в списках названий одного и того же предмета.

Мнемоническая функция метафор (метафора и запоминание) заключена в том, что метафора способствует лучшему запоминанию информации. Действительно, стоит назвать грибы природными пылесосами, и мы надолго запомним, что именно грибы лучше всего всасывают токсины из почвы. Повышенная запоминаемость образа обусловлена, по-видимому, его эмоционально-оценочной природой. В чистом виде мнемоническая функция, как, впрочем, и другие, встречается редко. Она сочетается с объяснительной функцией в научно-популярной литературе, с жанрообразующей функцией в народных загадках, пословицах, в литературных афоризмах, с эвристической функцией в философских концепциях, научных теориях, гипотезах.

Текстообразующими свойствами метафоры называется ее способность быть мотивированной, развернутой, т. е. объясненной и продолженной. Эффект текстообразования -- это следствие таких особенностей метафорической информации, как панорамность образа, большая доля бессознательного в его структуре, плюрализм образных отражений. Метафора порождает текст, но в этом тексте может быть столько же творчества, сколько в самой метафоре. Многие метафоры лирических стихотворений не нуждаются в шлейфе объяснений. Придавая изложению эффект объемности, эти метафоры выступают как сигналы другого пласта, другого класса знаний, т. е. обладают свойствами не реального, а потенциального текстообразования.

Существует жанр, в котором с особенной наглядностью проявляется текстообразующая функция метафор. Это афористические миниатюры. Афористическая миниатюра, другими словами, развернутый афоризм чаще встречается в ткани художественного текста, нежели в самостоятельном исполнении и окружении себе подобных. Более того, художественные произведения дают едва ли не лучшие образцы развернутых афоризмов, основанных на текстопорождающих свойствах метафор.

При неторопливом чтении именно благодаря метафоре у человека, воспринимающего текст, возникает желание согласиться с мыслью, или опровергнуть ее, или добавить свою аргументацию. В справедливости сказанного легко убедиться на примере афоризмов, ядерная метафорика которых требует нового вчувствования, нового осмысления, привнесения "текстового материала" со стороны адресата речи: "Оттенки -- лакомство умных" (Ф. Искандер). "Собственная жизнь -- прекрасный учебник. Читать его не хотим" (Д. Гранин). Метафорическое текстообразование можно понимать и буквально, как порождение текста, и иносказательно, как порождение подтекстового слоя.

Жанрообразующими можно назвать такие свойства метафоры, которые участвуют в создании определенного жанра. Действительно, для загадок и пословиц, од и мадригалов, лирических стихотворений и афористических миниатюр метафора почти обязательна. Аристотель называл загадку хорошо составленной метафорой. Ср.: Шуба нова, на подоле дыра (прорубь). Около кола золотая голова (подсолнух). Столь же обязательна метафора в составе пословиц. Жанрообразующие свойства обнаруживают метафоры в народной примете, которая нередко воспринимается как метафора ситуации. Встретить человека с пустыми ведрами -- к неудаче, к пустой дороге. Разбить зеркало -- к потере близкого человека. Метафора в поговорке, как правило, на вторых ролях, она создает элемент наигрыша, балагурства, но при этом подчинена требованиям ритма и рифмы и обусловлена ими. Тот же вывод можно сделать о колыбельных песнях, жанрообязательным компонентом которых являются, скорее, олицетворения, нежели метафоры.

Употребление метафор в научных текстах дает возможность изучить эвристическую, или поисковую, функцию метафоры.

Научный стиль речи не только не чужд образным вкраплениям, но сам поиск гипотезы подчас начинается с художественного сравнения, образа. Действительно, рождение термина начинается с метафоры: мантия земли, загар пустыни, пушистые множества. Однако эвристичность метафоры кроется в ее гносеологической природе. Метафора лежит в основе мышления, и эту мысль подтверждают современные философские исследования. Как обычная метафора приобретает методологические, суперпознавательные свойства, интересно проиллюстрировали в книге "Метафоры, которыми мы живем" Дж. Лакофф и М. Джонсон. Они привели пример наведения исключительно удачной метафоры, основанной на английском выражении solution of the problem -- "разрешение проблемы".

В учебной и научно-популярной литературе метафоры играют совершенно особую роль, помогая усваивать сложную научную информацию, терминологию. Объяснительные возможности метафоры зависят не только от удачного выбора метафоры или сравнения, но и от степени развернутости образной символики, так что объяснительные свойства метафоры тесно сопряжены с текстообразующими ее свойствами.

Объяснительная функция метафор дублирует эвристическую функцию, поскольку открытие в науке тоже начинается с попытки объяснить себе то или иное явление, тот или иной процесс. По своему смысловому наполнению объяснение и эвристика идентичны. Они различаются только сферой использования и адресатом. Объяснительная функция метафоры предполагает объяснение другим людям в учебном или общепознавательном процессе, тогда как эвристическая функция метафоры обнаруживает себя в акте научного творчества, и первым адресатом объяснения-озарения становится сам исследователь. Разумеется, бывают случаи, когда эвристическую и объяснительную функции метафор разграничить трудно.

Существует еще одна область применения объяснительной функции метафор. Это так называемые атематические искусства: музыка, архитектура.

Объяснительная функция метафор дарует нам языковую поддержку при изучении физики, музыки, биологии, астрономии, живописи, при изучении любого ремесла.

Эмоционально-оценочная функция метафор (метафора и оценка) связана с тем, что метафора является великолепным средством воздействия на адресата речи.

Образ, новая метафора в тексте сами по себе уже вызывают эмоционально-оценочную реакцию адресата речи. За последние годы появилось немало работ, посвященных исследованию прагматики текста. Авторы подчеркивают огромную роль образности как одного из сильнейших средств воздействия.

Конспирирующей называется функция метафоры, используемой для засекречивания смысла. Не каждый метафорический шифр дает основание говорить о конспирации смысла. Велика роль метафоры в создании эзопова языка, но в литературном произведении уместнее вести речь о метафорическом кодировании, нежели о конспирации смысла.

Разница между кодирующей и конспирирующей функцией касается степени засекреченности образа. Писатель добивается, чтобы эзопов язык был понят, схвачен, интерпретирован, рассекречен читателями, поэтому метафорику заглавий мы рассматриваем как код, а не как конспирацию смысла. Для игровой конспирации издавна используется великолепная фольклорная форма -- загадки. Конспиративная функция метафор издавна использовалась в языке арго.

Метафору иногда используют как средство комического, как одну из форм языковой игры. Всякий человек в игровом поведении реализует наиболее глубокую, быть может, безусловную свою потребность. Как форма языковой игры метафора широко употребляется в художественных произведениях.

В художественных текстах игровая функция метафор (метафора как один из приемов создания комического) исследована наиболее полно. К сожалению, вне поля зрения лингвистов остается пока такая область речи, в которой игровая функция метафоры проявляется особенно ярко. Это семейный язык, или точнее -- внутрисемейная речь. Идеальным жанром для изучения игровой функции метафор в семейной речи могут стать воспоминания.

В фольклоре существовала форма, в которой лидирующей функцией метафор была игровая функция. Мы имеем в виду поговорки -- жанр, исследуемый, как правило, вкупе с пословицами и теряющий при таком исследовании специфику своего языка. Если метафора пословиц преимущественно этическая, воспитывающая, то метафора поговорок -- игровая, созданная скорее для балагурства, чем для воспитания: Расти большой, да не будь лапшой, тянись верстой, да не будь простой. Родня средь дня, а как солнце зайдет-- ее и черт не найдет.

Метафора традиционно используется в поздравлениях, приветствиях, праздничных тостах, а также при выражении соболезнования, сочувствия. Такую ее функцию можно назвать ритуальной. Ритуальность поведения включает в себя как очень важный компонент ритуальность речи, но увидеть в обыденной речи ее ритуальную функцию подчас столь же трудно, как разглядеть ритуал в поведении, поступках взрослого человека.

При изучении проблемы взаимодействия функций можно идти как от форм различных ипостасей речи, так и от самих функций. Высокая информативность метафоры порождает эвристические свойства. Использование метафоры в ритуальных действиях, выступлениях дает аутосуггестивный эффект. Мнемоническая функция метафоры, облегчая запоминание, влияет и на объяснительные потенции метафор в учебной и научно-популярной литературе. Кодирующие свойства метафоры привели к широкому ее использованию как этического средства, поскольку этический эффект нередко зависит от завуалированности, потаенности этического воздействия.

Большое число выделенных функций закономерно требует их группировки и установления иерархии. По мнению Харченко В.К. 15 функций распадаются на 6 классов, в каждом из которых первой указана лидирующая, основная функция, которой подчиняются нижеследующие.

Таблица 2. Функции метафор

В некоторых из этих классов функции противопоставлены по принципу "я и другие". Например, употребить метафору с эвристической целью, значит, объяснить что-то себе, объяснительная же функция означает объяснение другому, другим. Кодирующая функция предполагает скрыть за завесой метафоры нечто для себя, тогда как конспирирующая подразумевает скрыть от других. Эмоционально-оценочная и этическая функции -- это воздействие посредством метафоры на других, аутосуггестивная функция предполагает воздействие на самого говорящего.

При изучении проблемы взаимодействия функций можно идти как от форм различных ипостасей речи, так и от самих функций. Высокая информативность метафоры порождает ее эвристические свойства. Использование метафоры в ритуальных действиях, выступлениях дает аутосуггестивный эффект. Мнемоническая функция метафоры, облегчая запоминание, влияет и на объяснительные потенции метафор в учебной и научно-популярной литературе. Кодирующие свойства метафоры привели к широкому ее использованию как этического средства, поскольку этический эффект нередко зависит от завуалированности, потаенности этического воздействия.

Свойства метафоры находятся, таким образом, в отношениях взаимоусиления, взаимоиндукции. Но и эту мысль нельзя абсолютизировать. Использование метафор может служить едва ли не противоположным целям: метафора может быть средством запоминания и конспирации, шифровки, кодирования и разъяснения, способом открытия нового (эвристическая функция) и способом консервации, сбережения речевых традиций (ритуальная функция).

Основанием для классификации метафор могут служить не только коммуникативно-функциональные их свойства (Арутюнова), но и сама интенция субъекта метафоры, которая использует разные механизмы метафоризации, различные аспекты антропометричности, равно как и различную интерпретацию модуса фиктивности. Поскольку в основе предлагаемой ниже классификации лежит мотив метафоризации как плод номинативной интенции ее творца и преобразуемый в соответствии с этим замыслом модус фиктивности, ее можно назвать функционально - номинативной. Эта классификация содержит сведения о соотношении в метафоре целеполагающего замысла ее творца и отображения в соответствии с этим замыслом действительности.

Модус фиктивности, являясь вершинным параметром метафоризации, остается и в смысловой структуре метафорического значения. Здесь он может выступать в полном или редуцированном варианте - от формы "как если бы" до "как" - в зависимости от функции метафоры. Поэтому в основание классификации в данной работе положена модификация в метафоре принципа фиктивности. Однако в качестве критерия разграничения типов метафоры мы использовали сложившуюся традицию выделять в значении метафоры не модус, а "назначение" - функцию. Последняя состоит в том, чтобы либо описывать объект как таковой (идентифицирущая метафора) или его признаки (предикатная метафора), либо выражать оценочное отношение субъекта к обозначаемому (оценочная метафора) или же отношение эмотивное (оценочно - экспрессивная метафора), либо представлять объект как существующий в некотором художественно выстроенном мире (образная или образно-эстетическая метафора).

Для метафоры характерны промежуточные и переходные случаи, образующиеся в ходе развития языка как естественно сложившейся и непрерывно функционирующей знаковой системы. И поскольку метафора - это и есть наиболее продуктивное средство приспособления языка к постоянно видоизменяющемуся отображению мира и миропониманию, то естественно, что здесь можно выделить только сферы доминации той или иной из названных выше функций.

Так, для метафор, называющих наблюдаемое и ощущаемое из сферы бытия, связанной с эмпирической деятельностью, с физически воспринимаемыми объектами, характерна доминация идентифицирующей, или индикативной функции. В этих случаях в сознании всплывают физически представимые образы таких объектов (хвост, голова…). На базе этого типа метафоризации формируется "конкретное" значение при редукции когнитивного начала и аннигиляции модуса фиктивности: уже существующие объекты не нуждаются ни в "открытии", поскольку они познаны на практике, ни в допущении их подобия другим объектам. Нужда существует только в названии для таких объектов (глазное яблоко, ножка гриба …) И наоборот, у метафор, моделирующих отображение объектов невидимого мира, "вершиной" является гипотетико - когнитивная модальность. Семантика таких метафор организует либо абстрактное значение, либо значение, характерное для "общих имен", либо же значение пропозитивного типа, отображающее несубстанционально - ориентированные состояния, события, а также факты (рождение новой эры, плоды просвещения, тяжелый характер…).

Тем самым различию физически воспринимаемого мира и мира, данного в непосредственных ощущениях, четко и достаточно структурировано соответствует различие в базовых типах метафоры. Один из них идентифицирует объект, семантически описывая его как уже существующую реалию, другой же выполняет когнитивную функцию и формирует новый концепт, организуя его посредством ассоциативных механизмов подобия, и на основе такого моделирования создает предикатный тип значения, отображающий не предметы, а отвлеченные от них признаки признаков. По существу здесь речь идет о том, что Н.Д.Арутюнова называет идентифицирующей и предикатной метафорами, но с учетом роли в этом описании модуса фиктивности и указанных выше модальностей.

Идентифицирующая, или индикативная, метафора порождает тот тип значения, который принято называть дескриптивными (конкретным, портретирующим и т.п.). Спецификой этого типа метафоры является сходство ее обозначаемого и того образа, который становится внутренней формой метафорического значения. При этом подобию здесь "придается вид тождества". Именно этот вид и есть реализация принципа фиктивности, без которого невозможно преодолеть барьер между разными логическими порядками обозначаемого и вспомогательного образа. Идентифицирующая метафора и соответственно такое же по функции метафорическое значение в вершине сохраняют только сравнительный как - модус, хотя в его исходе лежал характерный для всех метафор модус фиктивности.

Идентифицирующая метафора действует в сфере обозначения действительности, непосредственно воспринимаемой органами чувств, и пополняет в основном запас лексикона, который обеспечивает наименование предметов, предметно ориентированных действий, отношений и качеств.

Значение идентифицирующей метафоры не есть продукт семантического синтеза, приводящего к появлению нового объекта, но отображение свойств уже существующей реалии. Именно к этому типу метафорической номинации и подходит название процесса, обозначенного Аристотелем как "перенос названия": здесь осуществляется наречение того, что имеет место в мире как сущее, отображено в форме понятия и ищет вербального выражения и закрепления последнего как имени, а не создание нового концепта, дотоле не существующего.

Идентифицирующая метафора - продукт лингвокреативной техники в сфере эмпирической деятельности человека, а не собственно когнитивного процесса. Именно поэтому для нее характерна эпифоричность, т.е. нейтрализация фиктивности, а также синтезии, т.е. психологического напряжения, которое возникает в результате совмещения в метафоре категориально разнородных сущностей. Для получения экспрессивных эффектов используются перифразы: могила - последний приют, погибнуть в бою - пасть на поле брани…

Метафора способна создавать новые концепции в области обозначения непредметной действительности. Такую метафору можно считать гипотетико - когнитивной моделью, имея в виду ее основную функцию - создание новых понятий.

Когнитивная метафора приводит к формированию абстрактного значения (в различных его типах). Изначально полный, модус фиктивности и здесь создает предпосылки для установления того подобия между обозначаемыми и "буквальным" значением используемого имени, с которого и начинается процесс метафоризации. Когнитивная метафора уподобляет гетерогенное и отождествляет подобное, чтобы синтезировать новое понятие. Вряд ли можно установить онтологическое подобие между памятью машины и памятью человека, но оно устанавливается в результате допущения на основе общего признака "способность к долговременному хранению информации".

Если в идентифицирующей метафоре модус фиктивности редуцируется в ее продукте до выявляемого на образно-ассоциативном уровне сравнения (нос корабля - как нос человека), то в когнитивной метафоре этот модус, сыграв свою синтезирующую роль, стремится к аннигиляции. Принцип фиктивности, лежащий в основе такой метафоры, мешает значению имени выполнять номинативную функцию, поэтому живой образ в таком наименовании стирается, а значение имеет тенденцию к генерализации.

В когнитивной метафоре модус фиктивности угасает - он умирает вместе с осознанием нерелевантности образно-ассоциативного комплекса для истинного обозначаемого метафоры. Наиболее ярко образность когнитивной метафоры проявляется в научных текстах, где ее используют для создания яркого представления об описываемом объекте. Когнитивная метафора характерна не только для научной или публицистической речи. Она обычна и для обиходно-бытового языка. Особенно продуктивна эта метафора в тех его областях, которые связаны со сферами мышления, чувств, социальных акций, морали и т.п.: предел воображаемого, гнев прошел, беречь любовь, поддерживать надежду т.д.

По когнитивной функции метафоры делятся на второстепенные (побочные) и базисные (ключевые). Первые определяют представления о конкретном объекте или частной категории объектов (ср. представление о совести как о "когтистом звере") второе (это всегда диафоры) определяют способ мышления о мире (картину мира) или его фундаментальной части ("Весь мир театр, а мы его актеры").

Идентифицирующая и когнитивная метафоры - это два базовых типа, а третьим можно считать образную метафору. На ее почве в совокупности с функцией идентификации или когнитивного отображения действительности, приводящего к формированию нового понятия, образуются оценочная и оценочно - экспрессивная метафоры.

При параметрическом описании образной метафоры, следуя все тому же постулату о том, что результат метафоры - это "верхушка затопленной модели", необходимо было бы дать определение образного значения. Однако такое значение лишено таксономически определенных черт, так как оно всегда производное от контекста окказиональное употребление.

Чтобы раскрыть причину этого явления, обратимся к рассмотрению вершинной для метафоры этого типа функции - образно-эстетической. Под последней обычно понимается нацеленность на такое художественное воздействие на реципиента, которое вызывает в нем ценностное отношение к миру, определяемое в диапазоне категорий прекрасного или безобразного. Из этого определения вытекает, что образно - ассоциативный комплекс метафоры и ее эстетически - образный эффект не совпадают, хотя первый предстает как мотив создания второго. Всякая метафора проходит через стадию образности, но образно - ассоциативный комплекс, сыграв роль фильтра, может уйти во внутреннюю форму языкового средства, а может обрести статус художественного изображения мира - его инобытия.

Образная метафора не полностью сохраняет принцип фиктивности и, следовательно, его модус, разрушающий все очарование произведения, а через модальность в форме условного допущения как бы, оказывающего менее деструктивное воздействие на сам текст. Это дает основание считать, что модус фиктивности редуцируется в образной метафоре до формы как бы.

Принцип фиктивности в его полном виде слишком "навязчив" и рассудочен для образно - поэтических метафор. По этой причине он редуцируется в них, сменяясь на модус возможного мира - как бы, не требующего в данном его варианте иных пресуппозиций, кроме допущения о подобии. Подобие же, осознающееся как возможное тождество, не завершающееся семантическим синтезом, и порождает синэргию и диафору - живую двуплановость метафоры, создавая психологическое напряжение. То, что образная метафора не переходит в словарь, подтверждает ее динамичность и связь с индивидуальной картиной мира, т.е. с личностным тезаурусом носителя языка - ведь многие метафоры так и остаются неразгаданными или дают повод для разной их интерпретации.

Лабильность образно - эстетической метафоры не означает, однако, что она не связана с семантикой слова, несущего вспомогательный для нее образно-ассоциативный комплекс, возбуждаемый буквальным значением этого слова. Этот комплекс актуализируется в образной метафоре с целью создания нестандартного мировидения. "Для построения поэтической метафоры, - как отмечает в иной связи Д.Н.Шмелев, - может быть использована и традиционная формула; будучи как бы заново мотивирована, она, именно благодаря неожиданности этой мотивировки, приобретает силу и индивидуальную выразительность".

Образность метафоры легко может комбинироваться с идентифицирующей функцией (повисла клоками, булки фонарей), создавая "кулисы" мирозданья, и с когнитивной, приносящей с собой "зародыш" нового миропостижения, но наиболее продуктивны комбинации с оценочно - интеллектуальной и оценочно - экспрессивной функциями.

Итак, образная (или уже - образно - художественная) метафора выполняет эстетическую функцию как итог свершающегося в ней иррационального, но все же умозрительно допустимого совмещения. Это совмещение и создает психологическое напряжение у воспринимающего метафору, а разгадка ее секрета приводит к эстетическому эффекту - наслаждению или отвращению. Образная метафора далеко не всегда маркирована стилистически, но она никогда не бывает нейтральной по эмоциональному воздействию, а потому создает тот или иной экспрессивный эффект, но не атомарно, а как функция от целостного контекста. Образная метафора текстуально "беспредельна". И хотя в сфере обозначения пространственно воспринимаемых объектов она может воплощаться в одном слове, но чаще всего образная метафора - это целостное художественное полотно или эскиз со своей идеей, композицией и красками. Образная метафора - это языковой материал, которым "рисует мир" автор произведения.

В оценочной метафоре доминирует модус фиктивности в такой же редуцированной форме, как в когнитивной и образной. Однако то, что сама оценка "настраивается" над дескриптивным отображением объекта (предметного или непредметного), придает модусу фиктивности особый оттенок: мотив оценки присоединяется к дескриптивному отображению, вводя, таким образом, объект в сферу действия оценочной шкалы. Иными словами, если в индикативной метафоре мотив умирает, в когнитивной он имеет тенденцию к стиранию, в образной он служит средством воссоздания живого представления об обозначаемом как его инобытии, то в оценочной метафоре мотив, или внутренняя форма, выполняет роль катализатора оценочной реакции.

Оценочная метафора выделяет какой-то признак, отображенный в дескриптивной части значения. Этот признак и становится смысловой вершиной оценочного значения наряду с оценкой. Так, метафора острый слух оценивает способность к быстрому и точному восприятию за счет образно-ассоциативного комплекса "как бы проникать острием внутрь чего-либо" и указанных признаков, что и приводит к оценке "и говорящий считает, что это - хорошо".

Собственно оценочная метафора эмотивно нейтральна. В ней комбинируются только два модуса - модус фиктивности, редуцированный до формы как бы, и модус оценочный, выражающий отношение говорящего к обозначаемому с опорой на мотивирующий метафору комплекс в диапазоне некоторой шкалы ("хорошо"… "плохо").

Оценочная метафора, изначально образная, развивается в языке, как и когнитивная метафора, утрачивая образность: она должна избавиться от психологического напряжения, чтобы не отвлекать внимание реципиента на мотивирующий образ, поскольку он чаще всего бывает несущественным для подлинного основания оценки. Оценка без образа и без экспрессивности - таково конечное содержание оценочной метафоры, приобретающей в процессе функционирования свойства эпифоры.

Оценочно - экспрессивная, или эмотивно окрашенная, метафора обладает наиболее сложным построением. Все, что характерно для архитектоники оценочной метафоры, включается и в оценочно - экспрессивную, но при этом модус фиктивности сохраняется в ней во всей своей полноте - как если бы. Внутренняя же форма, обуславливающая оценку и, возможно, эстетическую значимость, не имеет столь явной тенденции к аннигиляции (разве что ее стирает время и обычность образно-ассоциативного комплекса для носителей языка). К указанным модусам присоединяется еще и модус эмотивности. Под эмотивностью мы, вслед за В.И. Шаховским, понимаем "лингвистическое выражение эмоций" с тем существенным добавлением, что "местом" для этого в семантике значения слова является коннотация (а текста - подтекст).Вершиной оценочно-экспрессивной метафоры является эмотивная модальность, но она возникает благодаря тому, что сохраняется образ, который осознается потому, что "изначальный" модус фиктивности сохраняется в этой метафоре во всей полноте формы - как если бы.

В оценочно - экспрессивной метафоре подобие также преобладает над тождеством, как и в оценочной, что онтологически закономерно: основной объект метафоры - то, что есть в мире, а вспомогательный комплекс - это образно - ассоциативные черты некоторого квазистереотипа, т.е. представления, имеющего в данном языковом коллективе статус национально - культурного эталона некоторого свойства (медведь - неуклюжести), некоторой ситуации (плестись, тащиться - медленно двигаться) и т.д.

Оценочно - экспрессивная метафора используется в сфере наименования непредметной действительности, причем с уже заданным оценочным смыслом. И цель такой метафоризации - этот смысл перевести в эмоционально окрашенный, не нейтральный регистр.

Таким образом, следует отметить, что на сегодняшний день метафора предстает более сложным и важным явлением, чем казалось ранее. Метафора универсальна, она присуща всем языкам. Её универсальность проявляется в пространстве и времени, в структуре языка и его функционировании. Метафора не знает семантических ограничений; присутствуя в художественном тексте она может стимулировать эмоции и эстетические чувства читателя с помощью особого языка, подразумевающего наличие художественной образности. К средствам образности принадлежат множество стилистических средств, среди которых, в первую очередь, занимает метафора, наиболее распространённая в художественном тексте. Метафора придает художественному миру автора исключительную выразительность, передавая мысли с помощью чувственных образов и тем самым, оживляя сухую абстракцию и делая её более близкой читателю.

В поэтике Шекспира, метафоры - многокрасочный, сложный и динамичный мир, связанный с другими словесными образами его произведений. Трудность объясняется особенностями поэтического воображения Шекспира - необыкновенным богатством образных ассоциаций, в которых отражены жизнь природы и общества, психология героев, авторская этическая или историческая позиция, глубокие идеи, поясняющие авторский замысел произведения. Метафорические образы позволяют Шекспиру дать более глубокое понимание психологии героев. С.Т. Колридж привлек внимание к черте, которая свойственна только шекспировскому методу изображения: характеры многих героев не разьяснены полностью, зритель или читатель сам должен вывести заключение о персонаже. В драмах Шекспира, как и в реальной жизни, разные люди оценивают одного и того же человека по-разному, и нельзя принять на веру всё, что говорят о человеке его друзья или враги, и что говорит он сам. Сам герой видит себя через призму своего характера.

В следующей главе мы рассмотрим лингвостилистические особенности метафоры в сонетах У.Шекспира.