1093. Ответы на мнения пр. Агафангела. Статья в защиту перевода LXX с указанием вреда, который может быть от распространения изданного перевода с Еврейского Ответы на мнения преосвященного Агафангела а) Покойный митрополит Филарет - московский, в известной вам статье об

В современном переводоведении эквивалентность означает максимально близкое соответствие текста перевода тексту оригинала.

В истории перевода предлагались различные концепции эквивалентности. Остановимся на некоторых из них.

Концепция формального соответствия. Концепция формального соответствия культивировалась в монастырях I-XIII вв. и как традиционный метод перевода религиозных книг с некоторыми поправками дошла до наших дней. Формальное соответствие текста перевода оригиналу, его малопонятность соответствовала представлению о непознаваемости божественной сути.

В области перевода данная концепция и сейчас используется тогда, когда культ искусства перерастает в религиозное поклонение. С этим связана, например, переводческая позиция русского поэта второй половины XIX в. А. А. Фета, благоговевшего перед подлинником и предлагавшего копировать формальную сторону подлинника, чтобы читатель мог угадать за ним силу оригинала (И.С.Алексеева).

Формальный принцип перевода превратился в догму в СССР в 1930-1950-х гг. и носил отчасти принудительный характер. Многие переводы этой поры читателем не воспринимались и теперь забыты, поскольку обилие внутриязыковой информации блокировало эстетическую информацию подлинника.

Концепция нормативно-содержательного соответствия. Эта концепция эквивалентности имеет два основных принципа: 1) максимально полная передача содержания; 2) соблюдение норм языка перевода. Наиболее определенно ее суть выразил Мартин Лютер в XVI в., призывая переводить тем языком, на котором говорят простые люди. Перевод лютеровской Библии поначалу вызвал шок, но сам принцип уже в XVI в. был воспринят в Европе и породил новые переводы Библии на национальные языки.

Окончательно эта концепция сформировалась с утверждением в европейских языках литературной нормы и формированием языков науки и распространением научных текстов, где коммуникативное задание сводится к передаче когнитивной информации.

Концепция эстетического соответствия. Эта концепция особенно характерна для XVII-XVIII вв., когда утверждалась необходимость создания посредством перевода идеального текста, соответствующего некоему эстетическому идеалу. В результате, в переводе доминировал независимый от особенностей оригинала устойчивый состав эстетической информации, служащей иллюстрацией к принципам идеальной эстетики.

Концепция полноценности перевода. Концепция полноценного перевода формировалась на протяжении XIX-XX вв. на основе практики письменного художественного перевода. Таким был перевод в эпоху романтизма, который ориентировался на передачу национального своеобразия. В середине XX в. авторами окончательного варианта концепции стали А. В. Федоров и Я. И. Рецкер. Концепция полноценного перевода предполагает подразделение всех элементов исходного текста на содержание и средства его выражения. В качестве параметров полноценного перевода выдвигаются: 1) исчерпывающая передача содержания; 2) передача содержания равноценными по функции средствами. На этой концепции сейчас, в целом, основывается перевод художественных текстов.

Теория уровней эквивалентности . В содержании текста выделяется ряд последовательных уровней, отличающихся по характеру информации, а отношения эквивалентности устанавливаются между аналогичными уровнями содержанием текстов ИЯ и ПЯ.

В.Н. Комиссаров выделяет следующие типы эквивалентных отношений между текстами оригинала и перевода: (1) эквивалентность на уровне цели коммуникации, характеризующаяся наименьшей общностью содержания оригинала и перевода; (2) эквивалентность на уровне описания ситуации, характеризующаяся несколько большей общностью содержания разноязычных текстов, так как в обоих текстах говорится об одном и том же; (3) эквивалентность на уровне способа описания ситуации, при которой кроме общности цели коммуникации и общности ситуации сохраняются и понятия, с помощью которых была описана ситуация в исходном тексте; (4) эквивалентность на уровне структурной организации высказывания, при которой к описанным выше общим компонентам добавляется инвариантность синтаксических структур оригинала и перевода.

Концепция динамической эквивалентности. Концепция динамической эквивалентности была сформулирована в конце 1950-х гг. американским ученым Юджином Найдой. Эквивалентность в данной концепции устанавливается путем выявления сходства реакции получателя исходного текста на родном языке и реакции получателя того же текста на языке перевода.

Понятие динамической эквивалентности сходно с понятием функциональной эквивалентности , выдвинутым российским ученым А. Швейцером в начале 1970-х гг., который предлагает рассматривать функциональную доминанту текста как инвариант перевода. По А.Швейцеру, создание эквивалентного перевода возможно путем выявления превалирующих характеристик текста и определения средств их выражения - функциональных доминант: денотативной, экспрессивной, поэтической, металингвистической (когда в содержании участвуют свойства языкового кода — например, игра слов), контактоустанавливающей.

Универсальная модель «скопос». Авторами данной концепции выступили немецкие теоретики перевода Катарина Райс и Ханс Фермеер в начале 1980-х гг. Основой концепции является понятие «скопос» — греч. «цель». Суть ее сводится к тому, что для достижения эквивалентности необходимо достигнуть цели переводческой деятельности. При этом целью перевода может быть не только полноценная передача содержания подлинника, но и дезориентация реципиента, введение в заблуждение, задача понравиться реципиенту, внедрить посредством перевода чуждую оригиналу политическую идею и т. п. Адекватностьрассматриваетсякак правильный выбор способа перевода, т. е. как параметр процесса перевода.

Неогерменевтическая универсальная модель перевода. В центре этой концепции — концепция понимания, с которого начинается и которым завершается перевод. Сначала переводчик постигает исходный текст, а затем осуществляет повторное понимание в расчете на иноязычного получателя с учетом ролевых и социально-психологических установок.

В теории перевода параллельно как синонимы существуют два термина: «эквивалентность» и «адекватность». Слово «адекватность» в общенаучном плане не является термином, оно имеет значение «вполне соответствующий», «равный» и употребляется лишь в теории перевода синонимичной заменой к «переводческая эквивалентность».

Термин «эквивалентность», по Л.К.Латышеву», обозначает родовое понятие всевозможных отношений типа равенства. Эквивалентность объектов означает их равенство в каком-либо отношении; равенства объектов во всех отношениях не бывает. Всякая вещь универсума есть единственная вещь; двух вещей, из которых каждая была бы той же самой вещью, что и другая, не существует. С онтологической точки зрения тождество (эквивалентность) является идеализацией, имеющей, однако, объективное основание в условиях существования вещей. Существуют ситуации, в которых разные вещи ведут себя как одна и та же вещь.

Каковы условия, при которых текст на одном языке признается эквивалентным тексту на другом языке? Их три:

ИТ и ПТ должны обладать (относительно)равными коммуникативно-функциональными свойствами (т.е. «вести себя» относительно одинаковым образом в сферах соответственно носителей ИЯ и носителей ПЯ);

ИТ и ПТ должны быть максимально аналогичны друг другу в семантико-структурном отношении;

При всех компенсирующих отклонениях между ИТ и ПТ не должны возникать семантико-структурные расхождения, недопустимые в переводе.

Требование коммуникативно-функциональной равноценности ИТ и ПТ и требование их семантико-структурной аналогичности находятся в отношении противоречия, ибо первое реализуется за счет отступлений от второго (с помощью компенсирующих отклонений ПТ от ИТ). Это противоречие разрешается в соответствии с принципом мотивированности переводческих трансформаций.

Большинство трансформаций (даже в письменном переводе) переводчик осуществляет интуитивно. Принцип мотивированности переводческих мотиваций означает лишь то, что если такая трансформация имеет место, то для этого должна быть соответствующая причина. При необходимости(например, при разборе переводов на учебных занятиях) переводчик должен назвать ее и обосновать причины трансформации. Это поможет бороться с переводческими вольностями.

Процесс перевода, осуществляемый в соответствии с обозначенным принципом, можно представить как поиск оптимального варианта перевода, как цепочку проб и ошибок, шагов «туда и обратно»: от семантико-структурной кальки оригинала к коммуникативно - функционально эквивалентному варианту, от излишне вольного к более строгому переводу. Такое понимание процесса перевода в общих чертах соответствует интерпретации переводческого поиска В.Н.Комиссарова.

Действие принципа мотивированности переводческих трансформаций имеет свои пределы. Оно ограничено 1) запретом на непомерно большие семантико-структурные трансформации (отступления ПТ от ИТ); 2) обязательностью учета жанровых характеристик текста; 3) расхождением лингвоэтнических коммуникативных компетенций носителей ИЯ и носителей ПЯ: порой последние оказываются столь глубоки, что для их нейтрализации требуются компенсирующие расхождения, выходящие за пределы допустимого в переводе. Иными словами, компенсирующие расхождения вследствие соблюдения определенных ограничений не всегда могут по глубине и масштабам соответствовать нейтрализуемым расхождениям лингвоэтнических коммуникативных компетенций носителей ИЯ и ПЯ. Коммуникативно-функциональная эквивалентность в тех или иных ее компонентах не достигается.

Что это за компоненты?

1) Факторы ценностной ориентации получателя – мировоззрение, убеждения, склонности, интересы, вкусы, оценочные стереотипы и т.д.

2) Речевые привычки членов лингвокультурных коллективов к определенным формам текстов, фразам, словосочетаниям, употребляемым в определенных ситуациях. (дать пример разного изложения информационных сообщений в русском и немецком языка – индуктивный (русский) и дедуктивный (немецкий)

В связи с сказанным вновь возникает проблема переводимости. Это одна из старейших теоретических проблем перевода. Она возникает всегда, клгда делаются попытки сформулировать требования к переводу . Основные требования:

1) точность,

2) сжатость

3) ясность

4) литературность

5) ни одно слово оригинала не долно переходить в перевод, за исключением слов (и выражений) другого иностранного языка, вкрапленных в оригинал.

К п. 1: переводчик обязан довести до адресата полностью все мысли, высказанные автором. При этом должны быть сохранены не только основные положения, но также и нюансы и оттенки высказывания. Переводчик не должен ничего добавлять от себя, не долен дополнять и пояснять автора.

К п.2: Переводчик не должен быть многословным, мыли должны быть облечены в максимально сжатую и лаконичную форму.

К п. 3: Но лаконичность и сжатость языка перевода не должны идти в ущерб ясности изложения мысли, легкости ее запоминания. Следует избегать сложных и двусмысленных оборотов, затрудняющих восприятие. Мысль должна быть изложена простым и ясным языком.

К п. 4: Перевод должен полностью удовлетворять общепринятым нормам литературного языка. Каждая фраза должна звучать живо и естественно, не сохраняя никаких намеков на чуждые ПЯ синтаксические конструкции подлинника. Следует избегать калькирования иностранных слов, а пытаться найти эквивалентные слова и термины ПЯ, прибегая к помощи словарей и справочной литературы.

Принципиальная переводимость существует, когда речь идет о народах, стоящих примерно на одном уровне культуры, научно-технического развития.

Все, что выражено на обном языке, может быть выражено на другом языке, т.е. перевод полностью возможен. Проблема переводимости имеет две стороны.

Если перевод рассматривается как преобразование информации, при котором не происходит никакой потери, а передается все содержание и форма оригинала, то такое точное преобразование принципиально невозможно.

Если перевод рассматривать как речеязыковую деятельность, направленную на передачу и прием сообщений, т.е. необходимую для межъязыковой коммуникации, то проблема переводимости решается положительно. Обстановка передачи информации обычно подсказывает, что должно быть передано адресату. В художественном переводе необходимо довести до читателя в первую очередь стиль автора произведения. При синхронном и последовательном переводе – ограничиться передачей смысла. Однако это не исключает адекватности и полноты подлинника.

Но если перевод – это выражение того, что уже было выражено на каком-либо языке, то значит непереводимых оригиналов нет, так как то, что можно выразить на одном языке, можно выразить на любом другом. Есть только трудно переводимые тексты.

Переводческие трудности могут быть:

1) связаны с пониманием, если переводчик плохо знает язык оригинала или не имеет специальных знаний, т.е. недостаточно разбирается в существе предмета;

2) связаны с выражением, если переводчик плохо знает язык, на который делается перевод;

3) если отсутствуют эквиваленты для выражения того, что было уже выражено средствами языка оригинала.

Латышев считает, что переводимость – статистическая (вероятностная) закономерность: если собрать и проанализировать все факты перевода, то выяснится, что коммуникативно-функциональная эквивалентность ИТ и ПТ, обеспечивающая для их носителей равноценность объективных предпосылок для восприятия текстов и реакции на них, возможна в подавляющем большинстве случаев. Благодаря этому двуязычная коммуникацимя с переводом в целом характеризуется весьма высокой степенью эффективности, лишь незначительно отличающейся от эффективности естественной, одноязычной коммуникации. Непереводимость статистически настолько уступает переводимости, что общественное сознание ее не замечает. «Переводимость, - отмечает А.Нойберт, - проверяется буквально на практике».

Как отмечает О.Каде, природа языковой коммуникации такова, что в ней по разным причинам имеют место моменты недопонимания и непонимания между отправителем и получателем. Естественно предположить наличие зон «неполной переводимости», однако это не дает основания утверждать, что переводимость невозможна.

Из двух составляющих лингвоэтнического барьера –собственно лингвистической (языковой) и этнокультурной – наиболее труднопреодолимой для перевода является последняя. Именно она обусловливает моменты культурологического недопонимания, резко отрицательного отношения носителей Ия и носителей ПЯ к одним и тем же описываемым явлениям, что сказывается на эффективности двуязычной коммуникации.

Культурологическая непереводимость (вследствие расхождения культур) имеет временный, исторически обусловленный характер. По мере сближения национальных культур сфера культурологической непереводимости сужается. Но преодоления этого вида непереводимости способствует «адаптивное переложение» (иноязычный пересказ), с помощью которого в сообществе носителей ПЯ распространяются знания и происходит обобществление языковых знаков, необходимое для фиксации и передачи этих знаков. Адаптивное переложение выступает как ступень языкового посредничества, закономерно предшествующая переводу (О.Каде).

Виды эквивалентов. Переводческие соответствия. Понятие и виды контекста. Межкультурная адаптация в процессе перевода

Под переводческими соответствиями (экви­валентами) понимаются слова и словосочетания перевода и ориги­нала, которые в одном из своих значений передают равный или от­носительно равный объем знаменательной информации и являются функционально равнозначными. В основу классификации лексиче­ских соответствий могут быть положены различные их свойства и качества.

По форме соответствия бывают эквивокабульные - это слу­чается, когда слову оригинала соответствует слово в переводе, а словосочетанию - словосочетание, и неэквивокабульные - они появляются, когда слову оригинала соответствует словосочетание в переводе или наоборот. В свою очередь, эквивокабульные соответ­ствия подразделяются на эквиразрядные, если сопоставимые лек­сические единицы относятся к одинаковым частям речи, и неэкви-разрядные, если названные единицы есть разные части речи.

По объему передаваемой знаменательной информации соот­ветствия делятся на полные и неполные (частичные). У полных эквивалентов объем передаваемой экстралингвистической информа­ции совпадает. У неполных эквивалентов обычно при полном или частичном совпадении смысловой (семантической) информации другие ее виды могут не совпадать. Если у частичных эквивалентов смысловая информация коррелируется полностью, то облигаторным является несовпадение каких-либо других информационных компо­нентов. Когда же знаменательная информация соотносится лишь частично, то несовпадение других видов информации вовсе не обя­зательно.

Итак, отсутствие полной корреляции между эквивалентами дан­ного вида может быть:

а) Семантического (смыслового) характера, когда в чем-то не совпадают объемы понятий, выражаемых соотносимыми лексиче­скими единицами. Переводя испанские слова pierna и pie как нога, мы, в сущности, оперируем неполными эквивалентами, так как pierna обозначает лишь часть ноги, от стопы и выше, a pie - стопа. Обычно подобные метонимические эквиваленты, своеобразные межъязыковые синекдохи, не обедняют восприятие текста. Детали­зация перевода в нашем примере произойдет лишь в том случае, если указание на ту или иную часть ноги становится необходимым по смыслу переводимой фразы. В предложении "A Juan le hirieron al pie gravemente y los médicos se vieron obligados a amputarlo hasta el tobillo." (Хуана тяжело ранили в стопу, и врачам пришлось ампути­ровать ее по самую щиколотку.), эквивалентом pie, естественно, будет стопа. Неполные эквиваленты с семантической неравнозначно­стью весьма часто появляются в художественных переводах, когда в силу контекстуальных причин приходится заменять название целого в исходном языке, названием части в языке перевода или, соответст­венно, название причины - названием следствия, или наоборот. Пер­вую фразу из «Дон Кихота» «En un lugar de la Mancha...» H. Любимов переводит «В неком селе Ламанчском...»". Соотношение lugar - село - тоже пример неполной эквивалентности. В переводе про­изошла конкретизация более широкого понятия, выражаемого сло­вом lugar (любой населенный пункт, любое селение). В той же главе Н. Любимов конкретизирует, сужает значения глагола estorbar (ме­шать), соотнося его с глаголом отвлекать. Переводя trigo (зерно пшеницы, пшеница) как зерно, a rocín (ломовая лошадь, кляча) - как лошадь, он расширяет понятия, передаваемыми русскими эквива­лентами, по сравнению с понятием, выраженным соответствующи­ми испанскими словами. Частое появление в переводах семантиче­ски неполных эквивалентов ни в коей мере не является свидетельст­вом смысловых потерь при переводе: ведь семантическая информа­ция на уровне фразы или более широкого контекста сохраняется полностью, да и в пределах слова - семантически неполного экви­валента - расширение выражаемого им понятия до родового по сравнению с понятием слова оригинала или сужение его до видового в сопоставлении с родовым понятием слова исходного языка не при­водит к семантическим искажениям, так как в конечном итоге дено­тат, референт в обоих случаях остается одним и тем же. Иными слова­ми, межъязыковые метонимические трансформации при переводе не разрушают инвариантности общего смысла лексических соответствий.

б) Эмоционально-экспрессивного (коннотативного, стилистиче­ского) характера, когда эмоционально-экспрессивный компонент информативного объема слова оригинала и перевода не совпадает. В той же первой фразе «Дон Кихота» Н. Любимов подыскивает для глагольной формы vivía эквивалент с иной стилистической марки­ровкой - жил-был. Этот сказочно-эпический зачин с оправданной смелостью введен переводчиком в произведение, в котором выдумка и реальность сопряжены в причудливом и дотоле невиданном един­стве великой сказки и столь же великой были. Переводя роман, от­меченный по выражению Менендес-и-Пелайо, необычным «словес­ным изобилием» и контрастным сочетанием «высокой» лексики с «низкими» предметами и лексикой «низкой» с возвышенными поня­тиями, деяниями и вещами, переводчик вынужден во имя художест­венного целого изменять частное и подбирать стилистически нейтральному слову более «возвышенный» эквивалент. Нейтральное со­четание continuos pensamientos (постоянные мысли) переведено как всечасные помыслы, а глагол me quejo передан не словом жалуюсь, а книжным фразеологизмом принести жалобу, столь же нейтральные обороты amigo de la caza и estaba confuso переведены разговорными соответствиями заядлый охотник и оторопел. В переводах эквивалентов подобного рода множество.

У неполных эквивалентов со стилистическими несовпадениями семантическая информация равнозначна. Именно поэтому эти экви­валенты подыскиваются в синонимическом ряду, составленном из так называемых стилистических синонимов, под которыми обычно разумеют слова, имеющие один и тот же денотат, но отличающиеся либо экспрессивно-эмоциональной окраской, либо принадлежно­стью к разным функциональным стилям речи, т. е., по существу, объединяются два вида синонимов - стилистические и стилевые. Однако у нас нет нужды строго дифференцировать синонимы, тем более что стилевые синонимы в речи очень часто выполняют эмо­ционально-экспрессивные функции, когда из привычного для них речевого стиля их переносят в иную стилистическую среду.

Появление в переводах стилистически неполных эквивалентов обусловлено не только компенсацией каких-либо стилистических ут­рат, не только невольными «капризами» контекста, пристрастиями переводчика и требованиями стилистической системы речевого про­изведения, но и тем, что нейтральный стиль лишен стилистической окраски лишь относительно и характеристики его в двух сравнивае­мых языков не будут одинаковыми. Так например, нейтральные стили французской и испанской речи разнятся от русского нейтрального стиля. «Французский нейтральный стиль оказывается сдвинутым в сторону книжной речи, а русский нейтральный стиль отодвинут от нее в сторону фамильярной речи» 1 . Поэтому при переводе ней­трального текста с русского на французский (равно как и на испан­ский) приходится несколько «приподнимать» стиль, а переводя с французского или испанского на русский, слегка понижать его. Иными словами, хотя функциональные стили исходного и перево­дящего языков не совпадают в своей тональности, переводчик пере­дает функциональный стиль оригинала (или какие-то его лексиче­ские элементы) соответствующим стилем языка перевода, а не ре­конструирует иноязычные функциональные стили средствами русской речи. Реконструкция подобного рода привела бы к стилевым несоответствиям между оригиналом и переводом и непонятным для читателя нарушениям системы функциональных стилей языка перевода.

Итак, переводчик, работающий, казалось бы, с нейтральной лек­сикой, не должен забывать о поправочном коэффициенте нормы и подбирать эквиваленты, учитывая расхождение нейтральных стилей исходного и переводящего языков.

в) Социолокального (стилевого, социогеографического) характера, когда при совпадении семантического значения сравниваемых лекси­ческих единиц не совпадает их стилевая характеристика. Диалектным словам оригинального художественного произведения всегда соот­ветствуют в переводе неполные эквиваленты, у которых утрачена социолокальная информация слов оригинала. Иначе и быть не может, потому что лексика конкретного языка в диалектном плане зонально маркирована только в ареале распространенности данного языка и не может иметь эквивалентов с соответственной маркировкой в другом языке. Поэтому подобные информативные потери восполняются с помощью просторечья, указанием на то, что эквивалент, равно как и соответствующий ему диалектизм оригинала не относятся к литера­турной норме, «оторваны» от нее. Не менее часто диалектизмы пе­редаются общелитературными словами, а утраченную информацию, обычно связанную, например, в художественных текстах с речевой характеристикой героя или описанием той или иной среды, компен­сируют какими-либо другими языковыми средствами в том же мик­роконтексте или в другом месте широкого контекста. Подобного рода эквивалентность наблюдается отчасти и в переводе жаргониз­мов, не всех, конечно, а некоторых из них, потому что переводчики все чаще и чаще воссоздают жаргонизмы оригинала жаргонными словами языка перевода, если эти последние не слишком русифици­руют описываемых героев или среду.

Откроем, к примеру, повесть аргентинского прозаика Рауля Ларры «Его звали Вихрастым» и сразу же встретимся с диалектизмами в ре­чи персонажей:

" - ¡Che, Rulo, como miras! ...¿Ahora te dedicas a relojear a las minas? ¿no vendes más los diarios?".

В региональных словах che, retojear, minas содержится явное ука­зание на зону и среду их бытования. Серьезный читатель сразу по­чувствует аргентино-уругвайский речевой колорит и поймет, что персонажи повести - люди социальных городских низов Рио-де-ла-Платы. В переводах остался лишь намек на то, что речь героев дале­ка от литературной нормы, т. е. в словах сохранена определенная социальная информация, но утрачена информация локальная. Ср. разный перевод этих фраз:

« - Эй, чуб! Ты что уставился... Решил заняться красотками].. Больше не торгуешь газетами?» 1 .

« - Эй, Вихрастый, глаза просмотришь. Решил на красоток no-пялиться? А что, газетами не торгуешь?» .

г) Фонового характера, если при совпадении лексического значе­ния соотносимых слов различается их «фоновая окраска». Она зави­сит от так называемой фоновой информации, которая теснейшим об­разом связана с языком, отражена в определенной части его лексики, словах и фразеологических словосочетаниях, а также в пословицах, поговорках, устойчивых цитациях, именах исторических лиц и т. п. Поэтому, когда колумбиец X. Саламеа в известном памфлете «Ме­таморфоза Его Превосходительства» пишет о cielo violáceo, испаноязычный читатель воспринимает эпитет violáceo не только в прямом его значении фиолетовый, темно-лиловый, но и в символическом смысле. У слов violáceo, morado есть свой поэтиче­ский ореол. Это цвет печали, скорби, траура. Вспомним, как сказано у Пабло Неруды в «Новой песне любви Сталинграду»: «Describí el luto y su metal morado» - (дословно) «Я описывал траур и его лиловый металл» Русский читатель воспринимает сочетание фиолетовое (или лиловое) небо без испанского символического «привеска». Оттого и появляются в подобных контекстах неполные эквиваленты вроде прилагательного лиловый, которое хотя и передает семантику слова morado, но лишено его символической окраски. Конечно, переводчики пытаются с разной долей успеха восстано­вить утраченную информацию и в прозаических переводах обычно прибегают к амплификациям. Например, в переводе упомянутого произведения Хорхе Саламеа сочетанию cielo violáceo соответствует одетое в траур лиловое небо, а в стихотворении П. Неруды подра­зумевается «смертоносный металл».

По характеру функционирования в языке соответствия следу­ет подразделить на два основных типа - константные и окказио­нальные. Константные соответствия (их можно было бы назвать и словарными, постоянными, языковыми или предсказуемыми) опреде­ляются на уровне языка. В речи, в художественном тексте, они лишь конкретизируются. Определенным набором этих соответствий любой переводчик овладевает в процессе подготовки к профессиональной работе. Константные эквиваленты фиксируют двуязычные словари и другие лексикографические пособия. Без освоения этой лексики в процессе обучения иностранному языку не может быть и речи о ка­кой-либо серьезной переводческой деятельности. Чем богаче запас двуязычной словарной памяти переводчика, тем раскованнее протекает его труд. Константные соответствия неоднородны. Их ядро со­ставляют первичные (основные) константные соответствия, кото­рые определяются на уровне обычной словарной эквивалентности. Это слова с равным информационным объемом, т. е. абсолютные межъязыковые синонимы. Вторичные (потенциальные) констант­ные эквиваленты различаются эмоциональными, стилевыми и дру­гими оттенками, но их вещественно-смысловое содержание в основ­ном совпадает. Иными словами, это относительные межъязыковые синонимы.

Таким образом, по характеру функционирования в языке межъя­зыковые синонимы, о которых речь шла выше, являются констант­ными соответствиями. В процессе перевода любой первичный эквивалент, словно незримо окружен синонимами, готовыми в любую ми­нуту прийти на помощь переводчику. Встречая, например, в перево­димой на русский язык испанской фразе слово vivienda (в значении «помещение для жилья»), переводчик заранее знает не только основ­ное константное соответствие, но и возможные вторичные эквивален­ты, составляющий один синонимический ряд: жилье, обиталище, обитель, логово, логовище, берлога, ибо условия контекста могут вынудить переводчика перевести vivienda не как жилище, а другим сло­вом, выбранным из указанного ряда синонимов. В подавляющем большинстве переводов прозаических текстов соответствием слову vivienda окажется жилище, а, например, прилагательному indiferente (в значении "лишенный интереса к кому-, чему-либо") - прилага­тельное равнодушный, глаголу huir (в значении, которое в словаре С. PL Ожегова определено как "уйти откуда-нибудь бегом") - глагол убежать и т. п. Степень предсказуемости таких переводческих соот­ветствий очень велика. Вполне предсказуемы и соответствия, выби­раемые из синонимического ряда. В приводимых примерах для indiferente это могут быть безразличный, безучастный, индиффе­рентный, а для huir - бежать, удирать, улепетывать, драпать, давать тягу, давать стрекача и др. Константные соответствия ха­рактеризуются своей предсказуемостью, обусловленной тем, что они основываются в соотносимых языках на закрепленных языковой традицией лексических значениях слов общенародного языка. Кон­стантные соответствия составляют тот переводческий базис, ту обя­зательную лексическую основу, тот предсказуемый набор эквива­лентов, без которого не осуществляется ни один из видов перевода. Высокий процент константных соответствий при переводе текстов свидетельствует о беспочвенности некоторых нигилистических высказываний по поводу тот, что, дескать, например, в художествен­ном переводе «все определяет контекст», «все зависит от контекста» и потому ни о каких постоянных соответствиях нечего и говорить.

Предсказуемые (константные, постоянные) соответствия - ос­нова переводческой деятельности. Речетворец использует имеющие­ся в языке слова в их традиционном значении и не так уж часто при­бегает к прямому словотворчеству. Те смысловые и эмоциональные оттенки и обертоны, которые придаются слову в речи, наслаиваются на основное общеизвестное лексическое значение слова, группиру­ются вокруг него. Самые тонкие смысловые и экспрессивные оттен­ки, передаваемые словом, никогда не возникают без опоры на одно из присущих ему значений. Реализованное лексическое значение слова - основа и среда для индивидуально-авторских семантико-экспрессивных сдвигов и наслоений. Индивидуальность автора про­является в отборе общенародных лексических средств, в лексиче­ских пристрастиях, в речевой интонации, в особенностях метафор, сравнений, любых тропов, когда переосмысляются опять-таки об­щеизвестные значения слов и выражений. И переводчик волей-неволей должен передавать эту общенародную языковую основу словесного стиля писателя средствами языка, на который он делает перевод. Например, слово ciénaga (болото, трясина, топь) в контек­сте повести "La conjura de la ciénaga" кубинского писателя Луиса Фелипе Родригеса приобретает особый переносный смысл. Ciénaga - это не только название деревни, в которой развертывается дейст­вие повести, не только само зловещее болото, расположенное рядом с деревней, но и символ тогдашней Кубы. Фелипе Родригес подво­дит читателя к мысли о том, что куда более беспощадным болотом, коварной трясиной является сама социальная действительность Кубы, подвергающая человека постоянной опасности духовного или физического уничтожения, готовая погубить смельчака, который от­клонился от стереотипного мышления и предписываемых властью поступков. Трясина - это местные колоны, арендаторы, смыкающие­ся в рядах одной партии с городскими политиканами. Топь беспо­щадна, она жестоко казнит того, кто доверился ее гладкой поверхно­сти. Вряд ли переводчица Д. Суворова испытывала трудности, вос­создавая индивидуально-авторское переосмысление слова ciénaga. Столь же обычные слова болото и трясина приобрели в контексте соответствующий символический смысл. Задача не осложнилась и тем обстоятельством, что у русского слова болото есть узуальные переносные значения: "все, что характеризуется косностью, застоем" (обывательское болото) и "нейтральная, пассивная часть коллектива" (оппортунистическое болото).

Противоречивая диалектика таких соответствий состоит в том, что в одной материальной единице, в одном конкретном слове или словосочетании одновременно реализуются два семантических ком­понента: обычное лексическое значение, узуальное для языка, и ок­казиональный смысл, субъективно порожденный в речи создателем произведения.

Окказиональные (контекстуальные) соответствия возникают в процессе перевода и обусловливаются прежде всего стилем ориги­нального произведения, который переводчик стремится передать, а также особенностями языка перевода и творческой личностью пере­водчика. Переводческие окказионализмы неоднородны. Среди них можно выделить три основные разновидности. Во-первых, это соб­ственно-переводческие лексические окказионализмы, т. е. новые слова, созданные переводчиком в соответствии со смыслом и функ­цией индивидуально-авторских слов оригинала сообразно контексту подлинника и перевода. Они придумываются переводчиком на ос­нове различных словообразовательных моделей. Множество таких соответствий встречается, например, в переводе «Гаргантюа и Пан­тагрюэля»: уфонаренный, декреталисты, анафемствование, архи-бес, снебанисшедшие, квинтэссенциал, гигантальный, горчицееды. зубостучание, изуродмочалмолочены» и др. - все это примеры сло­вотворчества переводчика, представляющие собой окказиональные эквиваленты разной степени семантической близости авторским неологизмам оригинала, равнозначные этим последним по своим стилистическим функциям и художественному эффекту.

Другой вид окказиональных соответствий составят лексические па­ры, в которых обычному (не индивидуально-авторскому слову или сло­восочетанию подлинника) соответствуют в переводе описательные обороты или слова, не совпадающие по своему понятийному содержа­нию с соотносимой лексической единицей оригинала. Такие эквивален­ты возникают прежде всего благодаря разности лексико-грамматических систем языков оригинала и перевода, национальной специфике подлинника, особенностям контекста. Когда, например, художественная функция той или иной единицы речи в тексте оригинала важнее семантического содержания этого слова или выражения то переводчик, не имеющий возможности сохранить точный смысл этой единицы, «приносит в жертву» художественной функции ее семантическую точ­ность.

Переводческие трансформации

Преобразования, с помощью которых можно осуществить переход от единиц оригинала к единицам перевода в указанном смысле, называются переводческими (межъязыковыми) трансформациями. Поскольку переводческие трансформации осуществляются с языковыми единицами, имеющими как план содержания, так и план выражения, они носят формально-семантический характер, преобразуя как форму, так и значение исходных единиц.

Переводческие трансформации – это способы перевода, которые может использовать переводчик при переводе различных оригиналов в тех случаях, когда словарное соответствие отсутствует или не может быть использовано по условиям контекста. В зависимости от характера единиц ИЯ, которые рассматриваются как исходные в операции преобразования, переводческие трансформации подразделяются на лексические и грамматические. Кроме того, существуют также комплексные лексико-грамматические трансформации, где преобразования либо затрагивают одновременно лексические и грамматические единицы оригинала, либо являются межуровневыми, т.е. осуществляют переход от лексических единиц к грамматическим и наоборот.

Основные типы лексических трансформаций, применяемых в процессе перевода с участием различных ИЯ и ПЯ, включают следующие переводческие приемы: переводческое транскрибирование и транслитерацию, калькирование и лексико-семантические замены (конкретизацию, генерализацию, модуляцию). К наиболее распространенным грамматическим трансформациям принадлежат: синтаксическое уподобление (дословный перевод), членение предложения, объединение предложений, грамматические замены (формы слова, части речи или члена предложения). К комплексным лексико-грамматическим трансформациям относятся антонимический перевод, экспликация (описательный перевод) и компенсация.

Транскрипция и транслитерация – это способы перевода лексической единицы оригинала путем воссоздания ее формы с помощью букв ПЯ. При транскрипции воспроизводится звуковая форма иноязычного слова, а при транслитерации его графическая форма (буквенный состав). Ведущим способом в современной переводческой практике является транскрипция с сохранением некоторых элементов транслитерации. Поскольку фонетические и графические системы языков значительно отличаются друг от друга, передача формы слова ИЯ на языке перевода всегда несколько условна и приблизительна: absurdist – абсурдист (автор произведения абсурда), skateboarding – скейтбординг (катание на роликовой доске). Для каждой пары языков разрабатываются правила передачи звукового состава слова ИЯ, указываются случаи сохранения элементов транслитерации и традиционные исключения из правил, принятых в настоящее время. В англо-русских переводах наиболее часто встречающиеся при транскрибировании элементы транслитерации заключаются, в основном, в транслитерации некоторых непроизносимых согласных и редуцированных гласных (Dorset ["dasit] - Дорсет, Campbell ["kaerabal] - Кэмпбелл), передаче двойных согласных между гласными и в конце слов после гласных (Bonners Ferry – Боннерс Ферри, boss – босс) и сохранении некоторых особенностей орфографии слова, позволяющих приблизить звучание слова в переводе к уже известным образцам (Hercules Геркулес, deescalation – деэскалация, Columbia – Колумбия). Традиционные исключения касаются, главным образом, устоявшихся вариантов переводов имен исторических личностей и некоторых географических названий (Charles I – Карл I, William III – Вильгельм III, Edinborough -Эдинбург).

Калькирование – это способ перевода лексической единицы оригинала путем замены ее составных частей – морфем или слов (в случае устойчивых словосочетаний) их лексическими соответствиями в ПЯ. Сущность калькирования заключается в создании нового слова или устойчивого сочетания в ПЯ, копирующего структуру исходной лексической единицы. Именно так поступает переводчик, переводя superpower как «сверхдержава», mass culture как «массовая культура», green revolution как «зеленая революция». В ряде случаев использование приема калькирования сопровождается изменением порядка следования калькируемых элементов: first-strike weapon – оружие первого удара, land-based missile – ракета наземного базирования. Нередко в процессе перевода транскрипция и калькирование используются одновременно: transnational – транснациональный, petrodollar – нефтедоллар, miniskirt – мини-юбка.

Лексико-семантические замены – это способ перевода лексических единиц оригинала путем использования в переводе единиц ПЯ, значение которых не совпадает со значениями исходных единиц, но может быть выведено из них с помощью определенного типа логических преобразований. Основными видами подобных замен являются конкретизация, генерализация и модуляция (смысловое развитие) значения исходной единицы.

Конкретизацией называется замена слова или словосочетания ИЯ с более широким предметно-логическим значением словом и словосочетанием ПЯ с более узким значением. В результате применения этой трансформации создаваемое соответствие и исходная лексическая единица оказываются в логических отношениях включения: единица ИЯ выражает родовое понятие, а единица ПЯ – входящее в нее видовое понятие:

Dinny waited in a corridor which smelled of disinfectant. Динни ждала в коридоре, пропахшем карболкой. Не was at the ceremony. Он присутствовал на церемонии.

В ряде случаев применение конкретизации связано с тем, что в ПЯ отсутствует слово со столь широким значением. Так, английское существительное thing имеет очень абстрактное значение (an entity of any kind) и на русский язык всегда переводится путем конкретизации: «вещь, предмет, дело, факт, случай, существо» и т.д. Иногда родовое название на языке перевода не может быть использовано из-за расхождения коннотативных компонентов значения. Английское meal широко применяется в различных стилях речи, а русское «прием пищи» не употребительно за пределами специальной лексики. Поэтому, как правило, при переводе meal заменяется более конкретным «завтрак, обед, ужин» и др.:

At seven o"clock an excellent meal was served in the dining-room.

В семь часов в столовой был подан отличный обед.

Понятно, что выбор более конкретного наименования всецело определяется контекстом и в других условиях в семь часов (вечера) мог быть подан и ужин.

Конкретизация часто применяется и тогда, когда в ПЯ есть слово со столь же широким значением и соответствующей коннотацией, поскольку такие слова могут обладать разной степенью употребительности в ИЯ и ПЯ. В романе Ч. Диккенса «Давид Копперфилд» следующим образом описывается поведение матери героя, испуганной внезапным появлением грозной мисс Бетси:

My mother had left her chair in her agitation, and gone behind it in the corner.

Английские глаголы с общим значением to leave и to go не могут быть переведены здесь с помощью соответствующих русских глаголов «покинуть» и «пойти». Неприемлемость перевода «Матушка оставила свое кресло и пошла за него в угол» не вызывает сомнений, русский язык не описывает такую конкретную эмоциональную ситуацию подобным образом. Лучшим способом обеспечить эквивалентность русского перевода является конкретизация указанных глаголов:

Взволнованная матушка вскочила со своего кресла и забилась в угол позади него.

Широко распространена конкретизация английских глаголов «говорения» to say и to tell, которые могут переводиться на русский язык не только как «говорить» или «сказать», но и более конкретными «промолвить, повторить, заметить, утверждать, сообщать, просить, возразить, велеть» и т.п.:

"So what?" I said.

Ну и что? – спросил я.

Не told me I should always obey my father.

Он посоветовал мне всегда слушаться моего отца.

The boss told me to come at once.

Хозяин велел мне прийти сейчас же.

Генерализацией называется замена единицы ИЯ, имеющей более узкое значение, единицей ПЯ с более широким значением, т.е. преобразование, обратное конкретизации. Создаваемое соответствие выражает родовое понятие, включающее исходное видовое:

Не visits me practically every week-end. Он ездит ко мне почти каждую неделю.

Использование слова с более общим значением избавляет переводчика от необходимости уточнять, субботу или воскресенье имеет в виду автор, говоря о «уик-энде».

Иногда конкретное наименование какого-либо предмета ничего не говорит Рецептору перевода или нерелевантно в условиях данного контекста:

Jane used to drive to market with her mother in their La Salle convertible.

Джейн ездила со своей матерью на рынок в их машине.

Не showed us his old beat-up Navajo blanket.

Он нам показал свое потрепанное индейское одеяло.

Более общее обозначение может быть предпочтительным и по стилистическим причинам. В художественных произведениях на русском языке не принято с пунктуальной точностью указывать рост и вес персонажей, если это не связано со спортивными соображениями, и сочетание a young man of 6 feet 2 inches в английском оригинале будет заменено в русском переводе на «молодой человек высокого роста».

Порой переводчик имеет возможность выбирать между более конкретным и более общим вариантом перевода и оказывает предпочтение последнему:

Then this girl gets killed, because she"s always speeding. – А потом эта девушка гибнет, потому что она вечно нарушает правила. (Ср. более «технический» вариант: «она вечно превышает скорость».)

Методом генерализации могут создаваться и регулярные соответствия единицам ИЯ: foot – нога, wrist watch – наручные часы и т.д.

Модуляцией или смысловым развитием называется замена слова или словосочетания ИЯ единицей ПЯ, значение которой логически выводится из значения исходной единицы. Наиболее часто значения соотнесенных слов в оригинале и переводе оказываются при этом связанными причинно-следственными отношениями: I don"t blame them. – Я их понимаю. (Причина заменена следствием: я их не виню потому, что я их понимаю). He"s dead now. – Он умер. (Он умер, стало быть, он сейчас мертв.) Не always made you say everything twice. – Он всегда переспрашивал. (Вы были вынуждены повторять сказанное, потому что он вас переспрашивал.)

Синтаксическое уподобление (дословный перевод) – это способ перевода, при котором синтаксическая структура оригинала преобразуется в аналогичную структуру ПЯ. Этот тип «нулевой» трансформации применяется в тех случаях, когда в ИЯ и ПЯ существуют параллельные синтаксические структуры. Синтаксическое уподобление может приводить к полному соответствию количества языковых единиц и порядка их расположения в оригинале и переводе: I always remember his words – Я всегда помню его слова. Как правило, однако, применение синтаксического уподобления сопровождается некоторыми изменениями структурных компонентов. При переводе с английского языка на русский, например, могут опускаться артикли, глаголы-связки, иные служебные элементы, а также происходить изменения морфологических форм и некоторых лексических единиц:

One of the greatest events in the period following World War I and the Russian Revolution, and closely connected with them both was the growth of the world Communist movement.

Одним из важнейших событий периода, последовавшего за первой мировой войной и социалистической революцией в России, событием, тесно связанным с войной и революцией, был рост коммунистического движения во всем мире.

При переводе этого предложения опущены артикли, опущены или добавлены некоторые предлоги, изменены морфологические формы слов, использованы некоторые слова, не имеющие прямого соответствия в английском тексте. Переводчик повторил слово «событие», добавил слово «социалистическая», заменил словосочетание «с ними обеими» более благозвучным «с войной и революцией». Все эти изменения не затрагивают основной структуры предложения, которая передана с помощью аналогичной русской структуры, сохраняя одинаковый набор членов предложения и последовательность их расположения в тексте. Синтаксическое уподобление широко используется в англо-русских переводах. Изменение структуры предложения при переводе объясняется, как правило, невозможностью обеспечить эквивалентность перевода путем дословного перевода.

Членение предложения – это способ перевода, при котором синтаксическая структура предложения в оригинале преобразуется в две или более предикативные структуры ПЯ. Трансформация членения приводит либо к преобразованию простого предложения ИЯ в сложное предложение ПЯ, либо к преобразованию простого или сложного предложения ИЯ в два или более самостоятельных предложения в ПЯ:

Both engine crews leaped to safety from a collision between a parcels train and a freight train near Morris Cowley, Oxfordshire.

Вблизи станции Морис Коули в графстве Оксфордшир произошло столкновение почтового и товарного поездов. Члены обеих поездных бригад остались невредимы, спрыгнув на ходу с поезда.

Трансформация членения дала возможность передать значение трудного для перевода английского сочетания leaped to safety и обеспечить более естественную для русского языка последовательность описания событий (сначала произошло столкновение, а потом удалось спастись членам бригады).

A claim for a substantial wage increase and improved conditions for about 70,000 municipal busmen in the provinces was yesterday referred to a joint wages committee of the unions and employers which will meet on January 12.

Около 70.000 водителей автобусов, находящихся в ведении провинциальных муниципалитетов, потребовали значительного увеличения заработной платы и улучшения условий труда. Вчера это требование было передано в совместную комиссию по вопросам заработной платы, в которой представлены как профсоюзы, так и предприниматели. Комиссия будет рассматривать это требование на своем заседании 12-го января.

Нам уже известно, что для английских газетно-информационных сообщений характерно стремление вместить в рамки одного предложения как можно больше информации путем усложнения его структуры. Для стиля русской прессы более характерно стремление к относительной краткости предложений, содержащих информационные материалы.

Объединение предложений – это способ перевода, при котором синтаксическая структура в оригинале преобразуется путем соединения двух простых предложений в одно сложное. Эта трансформация – обратная по сравнению с предыдущей:

That was a long time ago. It seemed like fifty years ago.

Это было давно – казалось, что прошло лет пятьдесят.

The only thing that worried me was our front door. It creaks like a bastard.

Одно меня беспокоило – наша парадная дверь скрипит, как оголтелая.

Нередко применение трансформации объединения связано с перераспределением предикативных синтагм между соседними предложениями, т.е. происходит одновременное использование объединения и членения – одно предложение разбивается на две части, и одна из его частей объединяется с другим предложением:

But occasionally an indiscretion takes place, such as that of Mr. Woodrow Wyatt, Labour MP, when Financial Secretary to the War Office. He boasted of the prowess of British spies in obtaining information regarding armed forces of the country.

Однако по временам допускается нескромность. Так, например, лейборист, член парламента Вудро Уайтт в бытность свою финансовым секретарем военного министерства хвастался ловкостью, проявленной английскими шпионами в деле получения сведений о вооруженных силах страны.

Грамматические замены – это способ перевода, при котором грамматическая единица в оригинале преобразуется в единицу ПЯ с иным грамматическим значением. Замене может подвергаться грамматическая единица ИЯ любого уровня: словоформа, часть речи, член предложения, предложение определенного типа. Грамматическая замена как особый способ перевода подразумевает не просто употребление в переводе форм ПЯ, а отказ от использования форм ПЯ, аналогичных исходным, замену таких форм на иные, отличающиеся от них по выражаемому содержанию (грамматическому значению). Так, в английском и русском языке существуют формы единственного и множественного числа, и, как правило, соотнесенные существительные в оригинале и в переводе употреблены в том же самом числе, за исключением случаев, когда форме единственного числа в английском соответствует форма множественного числа в русском (money – деньги, ink – чернила и т.п.) или наоборот английскому множественному соответствует русское единственное (struggles – борьба, outskirts – окраина и т.п.). Но в определенных условиях замена формы числа в процессе перевода может применяться как средство создания окказионального соответствия:

We are searching for talent everywhere.

Мы повсюду ищем таланты.

They left the room with their heads held high.

Они вышли из комнаты с высоко поднятой головой.

Весьма распространенным видом грамматической замены в процессе перевода является замена части речи. Для англо-русских переводов наиболее характерны замены существительного глаголом и прилагательного существительным. В английском языке имена деятелей (обычно с суффиксом -ег) широко употребляются не только для обозначения лиц определенной профессии (ср. русские имена «писатель, художник, певец, танцор» и др.), но и для характеристики действий «непрофессионалов». Значения таких существительных регулярно передаются в переводе с помощью русских глаголов:

Не is a poor swimmer. – Он плохо плавает. She is no good as a letter-writer. – Она не умеет писать письма.

Как видно из примеров, замена существительного глаголом часто сопровождается заменой прилагательного при этом существительном на русское наречие. Глаголом часто заменяются и отглагольные существительные другого типа:

It is our hope, that an agreement will be reached by Friday. Мы надеемся, что к пятнице будет достигнуто соглашение.

Английские прилагательные, заменяемые русскими существительными, наиболее часто образованы от географических названий:

Australian prosperity was followed by a slump. За экономическим процветанием Австралии последовал кризис.

Ср. также the British Government – правительство Великобритании, the American decision – решение США, the Congolese Embassy – посольство Конго и пр. Нередко также подобная замена применяется в отношении английских прилагательных в сравнительной степени со значением увеличения или уменьшения объема, размера или степени:

The stoppage which is in support of higher pay and shorter working hours, began on Monday.

Забастовка в поддержку требований о повышении заработной платы и сокращении рабочего дня началась в понедельник.

Замена членов предложения приводит к перестройке его синтаксической структуры. Такого рода перестройка происходит и в ряде случаев при замене части речи. Например, в приведенных выше примерах замена существительного глаголом сопровождалась заменой определения обстоятельством. Более существенная перестройка синтаксической структуры связана с заменой главных членов предложения, особенно подлежащего. В англо-русских переводах использование подобных замен в значительной степени обусловлено тем, что в английском языке чаще, чем в русском, подлежащее выполняет иные функции, нежели обозначения субъекта действия, например, объекта действия (подлежащее заменяется дополнением):

Visitors are requested to leave their coats in the cloak-room. Посетителей просят оставлять верхнюю одежду в гардеробе.

обозначения времени (подлежащее заменяется обстоятельством времени):

The last week saw an intensification of diplomatic activity. На прошлой неделе наблюдалась активизация дипломатической деятельности.

обозначения пространства (подлежащее заменяется обстоятельством места):

The little town of Clay Cross today witnessed a massive demonstration.

Сегодня в небольшом городке Клей-Кросс состоялась массовая демонстрация.

обозначения причины (подлежащее заменяется обстоятельством причины):

The crash killed 20 people.

В результате катастрофы погибло 20 человек.

Замена типа предложения приводит к синтаксической перестройке, сходной с преобразованиями при использовании трансформации членения или объединения. В процессе перевода сложное предложение может заменяться простым (It was so dark that I could not see her. – Я ее не мог видеть в такой темноте.); главное предложение может заменяться придаточным и наоборот (While I was eating my eggs, these two nuns with suitcases came in. – Я ел яичницу, когда вошли эти две монахини с чемоданами.); сложноподчиненное предложение может заменяться сложносочиненным и наоборот (I didn"t sleep too long, because I think it was only around ten o"clock when I woke up. I felt pretty hungry as soon as I had a cigarette. – Спал я недолго, было часов десять, когда я проснулся. Выкурил сигарету и сразу почувствовал, как я проголодался.); сложное предложение с союзной связью может заменяться предложением с бессоюзным способом связи и наоборот (It was as hot as hell and the windows were all steamy. – Жара была адская, все окна запотели. Had the decision been taken in time, this would never have happened. – Если бы решение было принято своевременно, это никогда бы не произошло.).

Антонимический перевод – это лексико-грамматическая трансформация, при которой замена утвердительной формы в оригинале на отрицательную форму в переводе или, наоборот, отрицательной на утвердительную сопровождается заменой лексической единицы ИЯ на единицу ПЯ с противоположным значением:

Nothing changed in my home town.

Все осталось прежним в моем родном городе.

В англо-русских переводах эта трансформация применяется особенно часто, когда в оригинале отрицательная форма употреблена со словом, имеющим отрицательный префикс:

She is not unworthy of your attention.

Она вполне заслуживает вашего внимания.

Сюда относится и употребление отрицательной формы с отрицательными союзами until и unless, without:

The United States did not enter the war until April 1917.

Соединенные Штаты вступили в войну только в апреле 1917 г.

Additional expenditures shall not be made unless authorized.

Не never came home without bringing something for the kids. Приходя домой, он всегда приносил что-нибудь детям.

Дополнительные расходы должны производиться лишь с особого разрешения.

В рамках антонимического перевода единица ИЯ может заменяться не только прямо противоположной единицей ПЯ, но и другими словами и сочетаниями, выражающими противоположную мысль. Применение антонимического перевода нередко сочетается с использованием иных трансформаций (лексических или грамматических):

Their house had no screen doors.

Двери у них были сплошные. (Замена отрицательной формы на утвердительную сопровождается модуляцией значения сочетания screen doors.)

The people are not slow in learning the truth.

Люди быстро узнают правду. (Антонимический перевод сопровождается заменой части речи – прилагательного на наречие.)

Экспликация или описательный перевод – это лексико-грамматическая трансформация, при которой лексическая единица ИЯ заменяется словосочетанием, эксплицирующим ее значение, т.е. дающим более или менее полное объяснение или определение этого значения на ПЯ. С помощью экспликации можно передать значение любого безэквивалентного слова в оригинале: conservationist – сторонник охраны окружающей среды, whistle-stop speech – выступления кандидата в ходе предвыборной агитационной поездки. Недостатком описательного перевода является его громоздкость и многословность. Поэтому наиболее успешно этот способ перевода применяется в тех случаях, где можно обойтись сравнительно кратким объяснением:

Саг owners from the midway towns ran a shuttle service for parents visiting the children injured in the accident.

Владельцы автомашин из городов, лежащих между этими двумя пунктами, непрерывно привозили и отвозили родителей, которые навещали своих детей, пострадавших во время крушения.

Компенсация – это способ перевода, при котором элементы смысла, утраченные при переводе единицы ИЯ в оригинале, передаются в тексте перевода каким-либо другим средством, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в оригинале. Таким образом, восполняется («компенсируется») утраченный смысл, и, в целом, содержание оригинала воспроизводится с большей полнотой. При этом нередко грамматические средства оригинала заменяются лексическими и наоборот.

Особенно часто к компенсации приходится прибегать для возмещения утраченных стилистических и образных аспектов содержания оригинала. Некоторые особенности английского просторечия нельзя передать на русский язык никакими иными средствами, кроме компенсации, например, добавление или опущение гласных или согласных звуков ("appen и пр.), отсутствие согласования между подлежащим и сказуемым (I was, you was и пр.) или какое-либо иное нарушение грамматических правил. Иногда такая компенсация достигается относительно простым способом. В пьесе Б. Шоу «Пигмалион» Элиза говорит: Гт nothing to you – not so much as them slippers. Хиггинс поправляет ее: those slippers. Разницу между them и those трудно воспроизвести в переводе. Но эту «утрату» легко компенсировать, обыграв неправильную форму родительного падежа «туфли». В переводе Элиза скажет: «Я для вас ничто, хуже вот этих туфлей», а Хиггинс поправит ее: «туфель». В других случаях для решения задачи придется использовать единицы ПЯ, не имеющие соответствий в оригинале:

You could tell he was very ashamed of his parents and all, because they said "he don"t" and "she don"t" and stuff like that.

Было видно, что он стесняется своих родителей, потому что они говорили «хочут» и «хочете» и все в таком роде.

Во всех случаях в языке перевода подыскивается какое-либо средство, передающее утраченный элемент содержания оригинала.

Героиня романа У. Теккерея «Ярмарка тщеславия» следующим образом описывает невежество своего хозяина, сэра Питта Кроули:

"Serve him right," said Sir Pitt; "him and his family has been cheating me on that farm these hundred and fifty years" ... Sir Pitt might have said, "he and Ms family to be sure; but rich baronets do not need to be careful about grammar as poor governesses must be.

Неправильное употребление формы местоимения третьего лица в оригинале играет важную коммуникативную роль и должно быть как-то отражено в переводе. Но попытка воспроизвести такую неправильность в русском языке явно невозможна. В то же время утраченный элемент смысла может быть успешно компенсирован, если нелитературная речь сэра Питта будет воспроизведена с помощью иных (лексических) средств русского языка:

«Он со своей семейкой облапошивал меня на этой ферме целых полтораста лет!»... Сэр Питт мог бы, конечно, выражаться поделикатнее, но богатым баронетам не приходится особенно стесняться в выражениях, не то что нам, бедным гувернанткам.